– Понял… – сипло прошептал Жуль.
Он понял по-настоящему только одно: Терминатор его «сделал». «Сделал», как пацана. Директор ударил его в самое больное место. Жуль не мог без футбола. Посещение футбольных матчей было тем единственным, что давало Вовке неповторимое ощущение полноты жизни. Можно даже сказать, что он от матча до матча и не жил вовсе. Так, время проводил. Тем более теперь, когда чемпионат подходил к концу и когда вот-вот будет решаться главный вопрос: быть ли «Локомотиву» в этом году чемпионом?
Вовка встал. Спросил:
– Я могу теперь идти?
– Иди… – кивнул директор и уткнулся в какие-то бумаги.
А Вовка на негнущихся ногах поплелся к дверям.
Глава 4
Он вышел в канцелярию. Заметил, как секретарь Люда кинула на него любопытно-сочувственный взгляд, и постарался напустить на себя бодрый и независимый вид. Но получилось это у него не больно-то хорошо, потому что Люда участливо спросила:
– Что, Гуреев, досталось тебе? – И добавила: – Да не расстраивайся ты так! Не ты первый, не ты последний… На вот, конфетку съешь!
Вовка молча подошел к секретарскому столу, взял из красивой коробки большую шоколадную конфету. И, запихнув ее в рот целиком, промямлил:
– Шпашибо…
– Не за что! – улыбнулась секретарша.
Вовка снова отметил, что Людка эта в общем ничего. Симпатичная…
– Люда, зайдите ко мне, пожалуйста! – раздалось вдруг из кабинета директора.
– Иду, Павел Александрович! – откликнулась секретарша.
Дружески подмигнув Вовке, она упорхнула в кабинет.
Вовка остался в канцелярии один. В голове его царила полная сумятица. «Ну и дела! – мелькнула мысль. – Что же мне, и вправду пай-мальчиком теперь становиться?» И еще: «Да, Вован, ты пока против директора – просто пацан сопливый!»
Тут из кабинета донесся Людкин смех. Вовка прислушался, перестав на время жевать. Он услышал басок Терминатора – тот явно рассказывал секретарше что-то смешное. «Веселятся… – подумал Вовка. – Сломали человеку жизнь, а теперь веселятся!..»
Рассеянно осматривая письменный стол секретарши, Вовка заметил вдруг сложенный пополам тетрадный листок. Краешек листка немного загнулся. И Вовка прочел написанные там слова: «Люда, родная! Мне так…» Конца фразы видно не было. Вовка, поколебавшись, взял в руки листок, развернул. Почерк показался Жулю неуловимо знакомым.
Это было любовное послание. Опустив подробности, Вовка сразу взглянул на подпись: «Всегда твой Пашка-промокашка».
«Пашка-промокашка»? Вовка замер в недоумении. И снова отметил, что видел уже где-то этот строгий, аккуратный почерк. Сдернув с плеча сумку, он быстро достал из нее дневник, нашел нужную страницу… На этой странице было написано: «Уважаемые Ирина Сергеевна и Игорь Анатольевич! Убедительно прошу вас зайти в школу в эту пятницу, в 17–00, с целью обсуждения со школьной администрацией фактов неудовлетворительного поведения вашего сына Владимира Гуреева. Директор школы П. А. Дитятин». Число, подпись.
Вовка стоял столбом, приоткрыв рот от изумления. Любовная записка секретарю и замечание в дневнике были написаны одним почерком! Значит, это что? У директора служебный роман с собственной секретаршей?!
Вовку прошиб пот. Он аккуратно сложил письмо, положил на прежнее место. Убрал дневник в сумку. Потом снова схватил послание и метнулся к стоящему в углу ксероксу. Быстро сняв копию, Вовка вернул оригинал на место. А копию, аккуратно свернув, убрал в карман.
Он понял, что с этого момента Терминатор в его руках. «Я из него теперь веревки вить буду! – подумал Жуль, выходя в школьный коридор. – Все-все ему припомню, все обиды… Замечания, выговоры, вызовы в школу родителей… Он, гад, на коленях передо мной будет ползать!»
Вовке стало вдруг весело и хорошо. Он понял, что для него в школе начинается новая жизнь.
А Саше Авилкиной в это время было совсем скверно. Она брела домой через сквер и размышляла.
Дело в том, что популярность газеты «Большая перемена» в этом учебном году начала медленно, но неуклонно падать. С каждым выходом газеты пачка неразобранных экземпляров на посту охраны становилась все толще и толще. И Санька прекрасно понимала, в чем тут дело. В школе давно не было никаких скандалов. И даже цикл статей про школьных хулиганов особо не выручил: в любой школе всегда есть хулиганы. Чего в этом сенсационного? Совершенно ничего! Нет, тут нужен был именно скандал, такая взрывная информация, что не оставит равнодушным никого. Но где ее было взять?
Санька в последние дни буквально «запытала» своих добровольных информаторов, что были у нее почти в каждом классе. Но те только мотали головами: «Нет, Санька, мы бы и рады душой, но ничего интересного мы не слышали! Никаких взяток, растрат школьных денег, выпивающих в рабочее время педагогов, ничего! Никаких учителей – тайных садистов, никаких школьников-наркоманов…» Авилкина ходила и к Людмиле, школьному секретарю. Санька принесла секретарю коробку дорогих конфет и долго выспрашивала Люду о том, не ходят ли по школе какие-нибудь новые слухи. Может, к примеру, какая новая реформа среднего образования готовится? Люда конфеты охотно взяла, но помочь Саньке не смогла ничем.
Авилкина присела на скамеечку. Достала из рюкзачка новый диктофон, применения которому она так пока и не смогла найти. Нажав на кнопку, Санька сказала в аппарат, изменив немного голос:
– Мы берем интервью у Александры Авилкиной, главного редактора популярной газеты «Большая перемена». Скажите, Александра Николаевна, как вам удалось так быстро добиться таких выдающихся успехов? Нет… таких впечатляющих результатов?
И уже своим голосом Санька ответила на вопрос воображаемого корреспондента:
– Я просто выполняла свой журналистский долг! Который состоит в том, чтобы… э-э-э… всегда сообщать людям правду о разных событиях, происходящих вокруг! Вот!
– Скажите, уважаемая Александра Николаевна, – продолжила Санька игру, опять изменив голос, – неужели вам никогда не было страшно?
– Конечно, мне было иногда страшно, как любому человеку. Но я всегда знала, что за мной стоит армия моих читателей, которые с нетерпением ждут выхода свежего номера газеты. И это придавало мне сил в самых сложных ситуациях!..
Санька остановила запись, нажала на воспроизведение. Послушала, что получилось. Улыбнулась. И собралась уже уложить диктофон обратно в школьный рюкзачок. Но тут к ней внезапно подсели двое незнакомых ребят.
Они подсели к Саньке одновременно с двух сторон так, что Авилкина оказалась зажата ими на скамейке, словно в тисках. Один из парней, по виду Санькин ровесник, худенький и лохматый, сказал:
– Смотри, Толян! Что это у девушки за прибамбас? Вроде плеер? – Ион бесцеремонно вырвал из рук оторопевшей Саньки ее новый свежеподаренный диктофон.
– Ну-ка дай! – С этими словами Толян, явно годами постарше приятеля, упитанный, с короткой стрижкой, взял диктофон и стал тыкать толстыми пальцами наугад в разные кнопки. – Не, вроде не плеер! – сообщил он. – У плеера наушники есть. А тут наушников нет.
