Ну я вошел в положение, приперся в свое, можно сказать, личное время… А тут такое! Если бы я знал, что так будет, разве ж я пришел бы?
– Чего ты несешь, Гуреев? – Авилкина снова начала краснеть. – Какая еще единственная надежда? Ты совсем спятил, да? И при чем тут Егор?
– А ты можешь пойти сама у него спросить! – усмехнулся Вовка. – Он еще в школе, наверное. Короче, он хочет, чтобы я стал при вашей газете таким, типа, спортивным обозревателем. То есть писал статьи про футбол. Поскольку лучше всех в школе в этой теме секу. Но если тебе, Авилкина, этого не нужно… – Вовка пожал плечами и сделал вид, что встает.
– Погоди, Володя! – остановила его Авилкина. Она выглядела несколько растерянной. – Ты что, правду сейчас сказал?
– А когда я тебе врал? – Вовка развел руками.
Авилкина замолчала. Казалось, она добросовестно пыталась вспомнить случаи, когда Вовка ей врал. Не вспомнив ничего такого, Санька сказала:
– Володя, ну хорошо. Я допускаю, что Егор тебе сделал такое предложение. Но ты-то сам… Ты что, действительно согласен писать для нашей газеты?
– Почему нет? – Вовка улыбнулся. – Я, по крайней мере, готов попробовать!
И он с видом победителя обвел глазами собравшихся. На лицах ребят он прочитал удивление и любопытство. «То-то же! – подумал Вовка. – А то собрались тут… Решили, вы самые умные, да?»
– Ну и отлично! – заявила вдруг Авилкина.
Казалось, она уже полностью пришла в себя. – Тогда завтра я жду от тебя первый материал!
– Когда? Завтра?! – переспросил Вовка. – Нет, так быстро мне не успеть!
– Надо успеть, Володя! – жестко произнесла Авилкина. – Я хочу разместить твою статью уже в пятничном номере!
«Ни фига себе! – подумал Вовка. – Как она круто…» – И произнес вслух:
– Ладно, я попробую…
После этого Вовка понял, что делать ему тут, в общем-то, больше нечего. Он встал:
– Ну тогда я пойду, пожалуй…
– До свидания, Володя! – с подчеркнутой вежливостью сказала Авилкина.
Остальной народ промолчал. Не удержавшись, Вовка произнес, обращаясь ко всем сразу:
– До свидания, коллеги!..
Вовка вышел в коридор. Там было пусто и тихо. Проходя мимо канцелярии, Вовка услышал какой-то странный негромкий звук. Словно кто-то выводил тихо и безостановочно: ы-ы-ы! Ы-ы-ы! Вовка прислушался: звук явно шел из-за закрытых дверей канцелярии. После секундного колебания Вовка приоткрыл осторожно дверь, заглянул.
За секретарским столом, уткнувшись лицом в ладони, сидела Людка. Раскачивая головой влево и вправо, она плакала. Плакала горько и безутешно. Вовка замер. Потом бесшумно прикрыл дверь и быстрым шагом направился к лестнице.
Он шел по бульвару. Листья на некоторых деревьях уже были совсем желтыми. Вовка шел и думал о Людке. Почему-то Вовка не сомневался, что ее слезы и то письмо, написанное почерком, так похожим на директорский, связаны как-то между собой. Он поймал себя на том, что жалеет Людмилу Игоревну. «Хорошая она девчонка, Людка-то! – подумал Вовка. – И лицо у нее красивое, и фигурка тоже – что надо… Повезло все-таки этому… Пашке-промокашке!» Вовка вспомнил, как хотел вчера, чтобы какая-нибудь девчонка сказала ему, как она по Вовке соскучилась. А сегодня он понял, что многое отдал бы за то, чтобы такие слова ему сказала она, Людмила Игоревна.
– Эй, Жуль! – услышал он вдруг.
На скамеечке сидели Лысый и Сокич. Вовка подошел к ним, присел.
– Лысый, курить есть чего? – спросил он.
Шурик молча протянул ему пачку, потом щелкнул зажигалкой.
– Ты чего так долго? – поинтересовался Сокич. – Все наши уже прошли давно!
– Да так… – неопределенно высказался Вовка. Он не хотел откровенничать при Сокиче.
– Чего-то в глотке у меня пересохло! – пожаловался вдруг Шурик. – Сокич, смотался бы, принес водички!
– Так у меня ж денег нет! – ответил тот.
– Ох, ё-моё… – Шурик полез в карман, извлек мятую десятку. – На. Сдачу себе возьмешь.
– Так что я на это куплю? – растерялся Сокич. – Лысый, мало десятки-то!
– Хватит… – равнодушно ответил тот. – Ну, чего встал-то? Вали давай!
Испуганно заморгав, Сокич испарился.
Некоторое время приятели сидели молча. Наконец Жуль, не выдержав, похвастался:
– Лысый, ты знаешь, где я сейчас был? На совещании редколлегии!
– Какой редколлегии? – не понял Шурик.
– Ну, которая газету нашу делает! – пояснил Вовка.
– А-а-а! – сказал Лысый. И тут же спросил с подозрением: – Яне понял, ты что, опять против Авилкиной чего-то затеваешь?
– Да достал ты меня своей Авилкиной! – в сердцах сказал Вовка. – Ты чего, Лысый? Втюрился в нее, что ли?
Шурик заржал:
– Не, ты сам-то понял, чего спросил, а, Жуль? Я чего, по-твоему, могу втюриться в такую… Авилкину?
– Ну а чего ты тогда так за нее впрягаешься? – поинтересовался Вовка.
Лысый задумался.
– А хрен его знает! – сказал он. – Жалко мне ее, дуреху, что ли…
Подбежал запыхавшийся Сокич. В руке он нес бутылку пепси.
– Парни! – возбужденно воскликнул он, отдавая бутылку Шурику. – Ноги делать надо!
– А что такое? – поинтересовался Лысый.
– Я пепси из ларька спер! – Сокич переступил с ноги на ногу. – А хозяин за мной погнался!
– Ты спер – ты и делай! – равнодушно сказал Лысый. – Мы-то тут при чем? – Он уже свинчивал крышечку с бутылки.
– Вон он, хозяин! – Сокич показал куда-то вдаль. – Пацаны, я сваливаю!
И Сокич умчался.
– Черт, во рту сухость какая-то сутра… – пожаловался Лысый.
Запрокинув голову, он начал пить.
К ним, тяжело дыша, подошел чернявый мужичок средних лет. С подозрением уставившись на Лысого, с наслаждением поглощавшего напиток, он спросил:
– Эй, парни! Тут жулик не пробегал, а? Худой такой, маленький?
– Какой еще жулик? – угрюмо спросил Вовка.
– Ну, парень с бутылкой, вот с такой? – Он кивнул на Лысого.
– Тут народу много ходит… – сказал Лысый, вытирая рот ладонью. – Разве углядишь… А за товаром своим следить надо!
– А, шайтан! – Ларечник махнул рукой, сплюнул. Потом, повертев головой по сторонам, побрел назад.
Проводив его взглядом, Шурик поинтересовался:
– Жуль, так чего тебя на редколлегию эту понесло?
– Да меня Егор вписал! – признался Вовка. – Там у них проблемы какие-то в газете. Ну, типа, читать ее никто не хочет. Ну, мне Егор и предложил там делать статьи о футболе.
