Черный барон зло ощерился и, подняв перо, аккуратно вывел на бумаге цифру «один».
Итак, родной, во-первых, тебя надо вывести из себя, заставить взбеситься, испытать страх ли, ярость ли – все равно. А то в обычном состоянии ты как-то… излишне эффективен. И я знаю, как это сделать! Это глупые людишки, лежа в своих мягких кроватках, ночами могут мечтать о сильном чувстве – о любви, о дружбе, о водопаде чувств. Все это чушь! Чувства, привязанности – это крючок, на который ловится любой, как бы умен, прозорлив и подготовлен он ни был. Именно поэтому у самого Черного барона нет и никогда не будет никаких привязанностей. А вот ты, дорогой мой, глупец, глупец… ты позволил себе влюбиться, завести семью, даже родить сына. И вот именно за эту глупость мы тебя и накажем…
Черный барон сладостно вздохнул и опустил перо на бумагу. Как все-таки приятно осознавать себя немножко богом (ну ладно, Владетелем, все ж таки место богов здесь занимают именно они), зная: что бы ни происходило в этом мире, росчерк твоего пера уже решил чью-то судьбу…
Уже стемнело, когда барон закончил вчерне набрасывать план первоочередных мероприятий. Судя по первым прикидкам, операция должна была получиться просто на загляденье. Простая, дешевая и всего лишь трехходовая. К тому же основным виновником ее в глазах глупой толпы должен был стать отнюдь не он, Черный барон, а эти уроды-банкиры. Асаула он вряд ли обманет, но вот остальные должны купиться. А это значит, по всему Агберу должна прокатиться волна погромов банкирских домов. Ему самому это не принесет ничего, кроме маленького всплеска удовлетворения от осознания факта, что эти высокомерные уроды получили-таки по заслугам, а вот у асаула, вполне возможно, начнутся трудности с финансированием некоторых особо затратных операций.
Закрыв папку, в которую он складывал текущие документы, барон повернулся к сейфу, вделанному в стену, и, достав ключ, вставил его в затейливую замочную скважину, которая была единственным украшением массивной стальной дверцы. Ухватив за широкое кольцо, венчающее ключ, барон с шумным выдохом повернул ключ. Дверца единственного в Шести королевствах сейфа шестого уровня защиты со скрипом отворилась. Барон сунул внутрь сейфа папку, а затем, мгновение поколебавшись, наклонился и с натугой выдвинул ящик, занимавший все нижнее отделение. Ящик был не очень большим – в две ладони высотой, но его содержимого хватило бы, чтобы купить пару небольших королевств.
Барон протянул руку и осторожно, даже трепетно, ухватил пальцами массивное колье, усыпанное рубинами и изумрудами. Да… это была не просто драгоценность. Это была ВЕЩЬ! Произведение искусства, творение гения. Барон мягко опустил колье на место и выудил из ящика крупный перстень, закрывающий фалангу пальца. Его венчал двадцатикаратный бриллиант изумительного и редкостного серо-дымчатого оттенка. Бриллиант будто светился изнутри. На самом деле даже десятой части того, что хранилось в этом ящике, хватило бы, чтобы окончательно расплатиться с кредитом и обеспечить функционирование всей действующей сети. Вот только одна проблемка. Ни один предмет, который находился в этом ящике, продать в Насии, а возможно, и в Шести королевствах было нельзя. Ибо все они были фамильными драгоценностями древнейших и славнейших родов Насии, переходившими в семье из поколения в поколение. И большинство из них на данный момент, как считалось, находилось в руках наследников родов, укрывшихся от неправедного гнева короля. Именно эта надежда, питающая сердца тех родственников, что пока еще были живы и на своем месте, во многом удерживала дворянство от бунта. Никому не хочется первым совать голову в медвежью берлогу. Но если бы хоть одна драгоценность всплыла на рынке, ознаменовав тем самым, что надежда на то, что наследники родов живы и где-то скрываются, готовя некое возмездие, призрачна и пуста, хрупкое равновесие между древними родами, терпящими короля и его столь гнусного первого советника, и, соответственно, военной аристократией Насии могло быть взорвано. И Черный барон вкупе со своим уже почти ручным королем получил бы бунт в самом сердце своего королевства. А там и эта погань асаул уж точно бы не задержался…
Воспоминания об асауле вызвали новый приступ головной боли, так что барон вскинул руки к вискам и страдальчески застонал. Нет, все, хватит, заработался! Барон сердито задвинул ящик и, с грохотом захлопнув дверцу сейфа, с натугой повернул ключ. Вот ведь погань вселенская, уже третьего мастера подвешивают на дыбу, а надежного кодового замка пока сделать так и не удалось. Ладно, об этом можно подумать завтра, а сейчас спать, спать… Черный барон придирчивым взглядом окинул кабинет, не оставил ли чего лишнего на поверхности, затем поднялся и вышел в спальню.
Уже накинув на голову простыню, он услышал чьи-то шаркающие шаги в кабинете. Барон недовольно прислушался и сердито фыркнул. Ох уж эти уроды! Вот что значит никакой привычки к поддержанию порядка. Мыли и вытирали пыль в его кабинете все те же тюремные стражники. Сноровки к этому делу у них не было никакой, но допускать сюда, в святая святых, кого-то со стороны барон не собирался. Знаем, как оно бывает, сами не раз делали…
И барон перевернулся на другой бок, привычно укрывшись с головой простыней.
3
– Мастре, там к вам посетитель.
Мастре Тилим, уважаемый глава успешного и быстро растущего торгового дома, отложил в сторону толстенную бухгалтерскую книгу, которую внимательно изучал, и поднял глаза на говорившего. Банг был уроженцем Дагабера и чрезвычайно ловким малым, знавшим здесь, в столице Насии, каждую дырку. Так что то, что молодой купец, испытав его сначала в роли подручного приказчика, затем приказчика, не так давно взял его в личные секретари, отнюдь не было неожиданностью. Как в общем-то не было неожиданностью и то, что сразу после этого мастре Тилим начал замечать, что ящики его стола и шкатулка, в которой хранилась его личная переписка, стали подвергаться регулярному и довольно умелому осмотру. На самом деле осмотр был настолько умелым, что, если бы не некоторые специфические приемы, которым мастре обучил сам господин Шуршан, он бы ничего не заметил. Ибо все бумаги в столе и письма в шкатулке после осмотра находились совершенно в том же порядке, в каком пребывали до него. Даже уголок листа так же торчал из конверта. Вот только ресничка (а сами знаете, что этих самых ресничек любой человек теряет по несколько за день и они имеют свойство прицепляться к самым неожиданным местам, от нагрудного кармана до ручки двери), аккуратно уложенная мастре на заднюю стенку шкатулки, и вторая, пристроенная им же на стык двух ящиков стола, утром, по прибытии мастре в свой кабинет, просто исчезли. Такая же участь постигла и следующие, пристроенные уже немного по-другому. Затем был волосок, вроде как случайно прилепившийся к обрезу бухгалтерской книги. А когда мастре аккуратно заполировал носовым платком и кусочком сиола небольшой участок верхней крышки шкатулки, то ничуть не удивился, на следующий день обнаружив на нем пару вполне ясно различимых отпечатков пальцев. После чего достаточно было попросить своего молодого секретаря принести стакан ледяной арчаты и с помощью лупы сравнить оставшиеся на запотевшем стекле отпечатки с теми, которые были оставлены на крышке. Конечно, это была та еще работа – вглядываться во все эти завитки и петли, но зато у мастре уже точно не осталось никаких сомнений по поводу того, кто именно столь любопытен. Таким образом, мастре Тилим сумел установить первый канал, по которому конфиденциальная информация могла утекать из его дома. Теперь предстояло выяснить, к кому именно она уходила. Хотя сам уровень подготовки и наличие специфических навыков, позволявших обнаружить факт обыска только с использованием специальных методик, уже явно указывали на один-единственный источник интереса. Тот, который располагался в подвалах королевской тюрьмы.
