Не все сразу приняли эту правду. Кое-кто, даже прозрев, все равно не хотел верить в то, что все кончено и тот, кто ему так дорог, – мертв окончательно и бесповоротно и что Черный барон из тех, кто может лгать столь нагло. Но Шуршан был терпелив. Он давал читать протоколы допросов, организовывал очные ставки, подсаживал в камеры к сомневающимся тех, кто успел ранее убедиться в том, что он говорит им пусть и очень горькую, но истинную правду. И постепенно в сердцах людей разгоралось желание мести. Оно было разным – от неуправляемой ярости, когда руки буквально сами тянутся к горлу врага, до тоже ярости, но холодной, расчетливой, способной подчиняться голосу разума. Поэтому среди этой трети освобожденных Шуршан провел кропотливую предварительную работу. Часть из них, кому желание мести напрочь затмило разум, действительно были просто отпущены. С некоторыми наставлениями по поводу того, кто из подручных Черного барона (а установка их имен, должностей и наиболее вероятных личин, под которыми они были известны, а также мест их наиболее частого пребывания являлась одной из наипервейших забот всей разведывательной сети Шуршана) принял наиболее деятельное участие в постигшей их трагедии. Все равно люди собирались мстить, так почему бы не помочь им слегка нужной информацией? Если даже эти мстители и не достигнут стопроцентного успеха, все равно атаками они изрядно напрягут всю систему Черного барона.
А вот остальные, более адекватные и готовые не просто немедленно броситься утолять жажду мести, а поработать на то, чтобы из этого получился наиболее эффективный результат, готовились Шуршаном гораздо серьезнее. Он даже организовал для них в Гравэ нечто вроде ускоренных курсов, по типу школы службы охраны королевы маркиза Агюена. В свои прошлые ипостаси им теперь, конечно, никакого хода не было. Но родственные, дружеские, деловые связи в местах их прошлого проживания у них сохранились, и их внедрение в те места, откуда они были родом, должно было пройти куда как легче, чем если бы они отправляли людей, как все время до этого. Практически в никуда. Снабдив их лишь навыками, куцей информацией и некоторой суммой денег. Так что у Шуршана вырисовывалась возможность быстрого создания еще одной сети агентов в Насии, причем агентов, у которых были личные причины ненавидеть Черного барона и опять же личный опыт по поводу того, каким хитрым, подлым и коварным может быть этот человек.
До крепости на этот раз они добирались четыре дня. После того как очередной выпуск школы службы безопасности влегкую обошел все секреты Шуршана и совершенно бесшумно взобрался на стены Гравэ, Грон устроил Шуршану изрядную выволочку, резко активизирующую мыслительную активность. И Шуршан предложил ход, невольно восхитивший Грона. Все равно Гравэ нуждался в снабжении, так почему бы в одном дневном переходе от него не построить деревеньку, в которую заселить родственников личного состава службы, на коих и возложить дополнительную обязанность отслеживать всех, приближающихся к крепости. Нет, ближайшие подступы, в радиусе десятка миль от замка, были полностью перекрыты новой, переработанной схемой постов и секретов. Некоторые склоны, доступные лишь теоретически, прикрыли, подселив на них колонии птиц. Кое в каких местах, на первый взгляд вполне проходимых, устроили скрытые ловушки, причем, скорее, не смертельные, а наносящие серьезные и болезненные раны. Так что любой отряд, незнакомый со схемой охраны, непременно должен был бы, подкрадываясь к Гравэ, еще на дальних подходах заполучить себе пару-тройку слаботранспортабельных раненых. Которых либо пришлось бы добить, чтобы не стеснять маневренности, что явно не слишком хорошо повлияет на моральный дух остальных бойцов отряда и их упорство в достижении цели, либо заняться их эвакуацией, совсем отказавшись от задачи. Поэтому в средней и ближней зоне замок оказался прикрыт неплохо. Однако наличие на дальних подступах вроде как обычных деревенек придавало всей системе охраны замка дополнительную устойчивость. Там всякий житель должен был быть не просто заинструктирован до полусмерти старостой либо капитаном ополчения по поводу того, что следует проявлять бдительность и присматриваться к любым следам появления незнакомцев в ближайшей округе, а лично заинтересован в этом, поскольку любое упущение может напрямую затронуть его собственную семью, его отца, брата, сына. Грон не удержался и решил проверить, насколько свежеиспеченные жители этой деревеньки действительно контролируют прилегающую территорию. Тем более что местность он знал, и неплохо.
Едва Грон с небольшим конвоем переехали недавно расширенный и отремонтированный мост через не слишком полноводную речушку, как он велел конвою свернуть в лес и углубиться в него где-то на милю от опушки. Там тек ручей, впадающий в эту речушку чуть выше по течению, и его берега в принципе с некоторыми усилиями были проходимы даже для конного.
Им удалось сделать всего один переход, когда после очередного поворота им встретились три деревенские девки и двое пацанят с корзинами свежеиспеченного хлеба и копченой рыбы, крынками молока, туесом соленых грибов и моченой брусники.
– Вот, господин онотьер, – низко кланяясь и смущаясь, произнесла одна из девок, – вам наш староста прислал, коли уж в деревню заехать побрезговали.
Грон рассмеялся и, спрыгнув с коня, крепко поцеловал молодуху. Отчего та зарделась, хотя в глазах у нее запрыгали озорные бесенята.
– Это кто же у вас такой расторопный староста, красавица?
– Так это, – произнесла та, явно удивленная тем, что хоть кто-то, пусть и сам принц-консорт, может не знать их старосту, – господин Кразий.
– Кразий Один Удар? – ахнул Грон.
Да уж, неужели старый ветеран решил окончательно зачехлить свой старый добрый гур? Впрочем, возможно, дело не в этом. Просто Шуршан соблазнил старого соратника, чтобы тот, так сказать, занялся организацией службы в новоиспеченном опорном пункте.
– Как есть так, – тут же встрял шустрый парнишка. – Он нам рассказывал, господин онотьер, как он с вами насинцев воевал.
– Было дело, – усмехнулся Грон.
Как-то так сложилось, что все, кого он вербовал в свои секретные службы, от ее начальников, включая и Шуршана, и Брована, и маркиза Агюена, до самого последнего оперативника, приносили ему клятву как онотьеру. Так что теперь, по существу, в его оноте числилось уже почти пять тысяч человек. И лишь малая их часть несла службу в качестве городской стражи Загулема. С другой стороны, подобный подход, когда все секретные службы как бы являлись его онотой, создавал в них особую атмосферу. Атмосферу безоговорочной личной преданности. Поэтому шансы на то, что кто-то поддастся на посулы и попытается изменить, предать, перейти на сторону врага, в структурах Грона были намного ниже, чем где-либо еще. В этом мире кодекс наемника был одним из наиболее соблюдаемых законов. Хотя, конечно, полагаться только на него было бы глупостью. Это просто еще один дополнительный рубеж, который требуется преодолеть вражескому агенту при вербовке. Остальные же были выстроены более традиционно – высокий статус, достаточный доход, система соблюдения секретности и регулярные внутренние проверки.
– Ну что ж, – покачал головой Грон и, развернувшись к конвою, махнул рукой, приказывая спешиться, – тогда давайте кормите чем Владетель и ваш староста послал…
