Готовиться к подобному развитию событий Грон начал еще неделю назад, просчитав, что количество вариантов сего действа весьма ограниченно. Причем он больше грешил на яд. Более того, за сегодняшним ужином ему показалось, что поданное вино излишне заправлено пряностями. Как будто кто-то хотел специально посильнее забить вкусовые рецепторы. Поэтому он аккуратно сплюнул уже набранный в рот глоток обратно в стакан, а затем, улучив момент, когда за окошком двери не маячило лицо стражника, аккуратно вылил весь кувшин в парашу. Однако, несмотря на то что весь вечер он провалялся на кровати, имитируя то ли сон, то ли смерть, за все прошедшее время никто не пытался зайти к нему в камеру и проконтролировать, как подействовал яд. Так что Грон уснул спокойно. Но, как теперь выяснилось, даже если яд и имел место, люди решили подстраховаться…
Удар он пропустил. Ну не то чтобы совсем… лезвие кинжала пропороло перину и воткнулось в доски основания кровати, в которой Грона уже не было. А в следующее мгновение несостоявшийся убийца уже летел на пол. Грон же, только что довольно технично исполнивший «ножницы», резко развернулся, ухватил противника за пятку и, дернув, заставил ошарашенного убийцу с коротким вскриком развернуться на живот, после чего загнал его пятку под свой коленный сгиб и уселся на его согнутую ногу. В таком положении можно было и поговорить.
– Кто тебя послал? – тихо спросил Грон и, не дождавшись ответа в течение пары секунд, слегка нажал всей массой на пятку.
– Ы-ы! – взвыл несостоявшийся убийца.
– Будешь молчать – сломаю ступню. Сначала. А что буду делать позже, тебе лучше даже не представлять. Понятно? – Для убедительности Грон еще раз нажал на пятку.
– Ы-ы-ым! – снова взвыл убийца.
– Не слышу внятного ответа, – сердито буркнул Грон и… с легким хрустом вывернул ступню из суставной сумки.
– А-а-а-а! – взвыло под ним.
Но Грон уже деловито согнул другую ногу своего пленника, удобно устроив уже ее пятку под своим коленным сгибом.
– Еще раз спрашиваю: понятно?
– Д-да, господин!
– Отлично. Итак, повторяю вопрос: кто тебя послал?
– Хс… Холслов.
Грон наморщил лоб. Он такого не знал.
– Кто это? – спросил он, для большей убедительности слетка шевельнув коленным сгибом.
– Ый! – коротко взвыл несостоявшийся убийца, но, правильно уловив логический посыл, тут же заговорил: – Это… человек Аржени… так говорят… Он убивает для них… и все такое…
Грон задумался. Пожалуй, убивать этого типа не следовало. Подобный свидетель мог оказаться полезным. Хотя руки чесались.
– А где он сейчас?
– Не знаю… Ы-ый!.. Я правда не знаю, господин!
– Думай, а то сломаю и вторую ступню, а затем перейду к чему-нибудь по-настоящему больному, – пообещал ему Грон, усиливая нажим на ступню.
За свои прошлые жизни он не раз встречался с подобными тварями. Несмотря на внешнюю тупость, они, как правило, обладают этакой примитивной, животной хитростью. И часто способны по случайно оброненным словам, по косым взглядам, по вскользь брошенным кривым усмешкам разгадать с очень высокой степенью вероятности намерения работодателей. О чем большинство из таковых вследствие испытываемого к подобным типам презрения даже не догадываются. Так что если поднажать…
– Я… мне… я не знаю… – заюлил несостоявшийся убийца.
И Грон с невозмутимым видом сломал ему и вторую ногу. Тем более что это полностью входило в его планы. Вполне возможно, что по итогам допроса ему придется покинуть камеру и переместиться куда-то еще, а времени на связывание пленника может и не остаться. Поэтому следовало заранее, уже в процессе допроса максимально его обездвижить.
– Ы-ы-а-а-а! – завопил убийца, а Грон вполне себе спокойно и деловито перехватил на болевой его правую руку и этаким безразличным тоном спросил:
– Ну?
– Он… это… господин… я не знаю точно… но он хотел посетить покои графа Сакриензена. Он… герцог Аржени был так рассержен тем, как граф ведет дело. И еще… он собирался взять ваш ангилот.
Грон нахмурился, а затем точным движением руки приложил несостоявшемуся убийце рукояткой его же кинжала по затылку, отчего тело, на котором он сидел, тут же обмякло.
Значит, вот оно как, подумал он, поднимаясь, не просто зарезать строптивого пленника, но еще представить дело так, что будто бы он зарезал председателя собственного суда. Хотя не совсем понятно, зачем в этом случае его самого собирались зарезать в его собственной камере? Логично было бы, скажем, опоить его… хотя кто сказал, что в вине, которое ему подали за ужином, был именно яд, а не сонное зелье? А резать его решил уже этот незадачливый стражник по собственной инициативе, по каким-то признакам поняв, что с сонным зельем ничего не вышло. Либо просто перепугавшись. В конце концов, за прошедший месяц он стараниями принцессы, прибывших с ним дворян из Загулема и остальных членов достаточно стихийно образовавшейся партии его сторонников стал в Агбере довольно популярной личностью, которой приписывались небывалая доблесть и сила.
Все эти мысли проносились в голове Грона, пока он быстро бежал по коридорам и лестничным пролетам башни маршрутом, ставшим для него за прошедший месяц почти привычным. Где располагались покои графа Сакриензена, он, естественно, точно не знал, но, судя по некоторым признакам, где-то недалеко от зала, где его регулярно допрашивали. Так, например, граф как-то вошел в зал, где происходил допрос Грона, на ходу вытирая руки платком, а однажды – так же на ходу поправляя воротник-жабо. А уж где находится этот зал и дорогу до него, Грон за прошедшее время усвоил прочно.
Уточнить направление ему помог голос, прозвучавший в гулкой ночной тишине довольно громко:
– …поплатятся за это.
Грон резко затормозил и, перехватив кинжал убийцы, являющийся его единственным оружием (не вооружаться же в узких коридорах громоздкой алебардой), осторожно двинулся вперед. Через пару поворотов он увидел полуоткрытую дверь, из проема которой лился не слишком яркий свет, ну как будто внутри помещения горела небольшая масляная лампа.
– Вы слышите, что я вам говорю? – снова повторил голос, очень похожий на голос графа Сакриензена.
Грон замер. Судя по тому, что собеседник, к которому обращался граф, не ответил, он явно отвлекся на нечто более интересное. И Грон имел все основания подозревать, что этим более интересным являлся он сам. Что, впрочем, было вполне обоснованно. Он торопился, а грохот каблуков в такой тишине должен был разноситься достаточно далеко. И вывод из всего вышеизложенного следовал вполне однозначный – вот прямо сейчас его попытаются убить.
Грон максимально согнулся и осторожно двинулся вперед. Если некто, притаившийся внутри помещения, попытается нанести удар вслепую, из-за угла, его клинок должен был пройти гораздо выше.
Подобравшись к косяку, он прислушался. Граф Сакриензен молчал. Из-за распахнутой двери доносилось чье-то шумное дыхание, возможно именно графа. Грон замер, обдумывая ситуацию.
