Насколько все это реально? – гадал Цкуру. Ведь это не сон. Не видение. А самая натуральная явь, в которой не усомниться. Вот только уж больно какая-то невесомая.
Mister Gray…
Потом Цкуру, кажется, снова заснул. И очнулся уже во сне. Хотя нет – назвать это сном, пожалуй, нельзя. Скорее, явь со всеми признаками сна. Иная реальность, которая проявляется только в особое время и в особом месте.
Обе лежат в его постели нагишом. У него под мышками: одна слева, другая справа. Белая и Черная. Обеим лет по шестнадцать-семнадцать. Почему-то им всегда именно столько – ни старше, ни младше. Прижимаются к нему грудями и бедрами, гладкой и теплой кожей. А пальцами и языками ласкают Цкуру, такого же голого, – где им только вздумается, все интимней и жарче. Сцена, о которой он никогда не грезил – и даже представлять себе ее не хотел. Она возникла против его воли, сама по себе. Но все, что он видит и ощущает, с каждой секундой становится все ярче, отчетливей и живее.
Их проворные пальцы волшебно нежны. Двадцать пальцев на четырех руках. Рыщут по всему телу Цкуру, точно гладкие слепые зверьки, рожденные мглою, и все сильнее возбуждают его. Сердце Цкуру трепещет как никогда. Будто в родном доме, где он прожил так долго, ему вдруг показали комнату, о которой он понятия не имел. В груди его грохочут литавры. А ноги и руки все так же парализованы. Ни пальцем не шевельнуть.
Вот они оплели уже все его тело. У Черной – полная, мягкая грудь. А у Белой она совсем небольшая, но соски отвердели, точно круглые камушки. Волосы на лобках повлажнели, как рощицы после дождя. Вдохи и выдохи обеих сливаются с дыханием Цкуру. Словно течение, что медленно поднимается из океанских пучин, усиливаясь волна за волной.
Наконец они возбуждают Цкуру до предела, и Белая овладевает им. Седлает его, лежащего на спине, берет в руку член, ловко вводит. Тот проникает в нее легко, без какого-либо сопротивления, будто всасывается в вакуум. Она замирает на пару секунд, переводит дыхание. В замысловатом пируэте разворачивается на бедрах лицом к нему. И вот уже ее длинные волосы ритмично хлещут его по лицу. Никогда в жизни Цкуру даже представить не мог эту девочку в такой откровенной позе.
Но как для Белой, так и для Черной все это совершенно естественно. Они действуют, не задумываясь, не колеблясь и не смущаясь ни на секунду. Они ласкают его вдвоем, но проникает он только в Белую. Почему в Белую? – в смятении гадает Цкуру. Почему именно она? Ведь обеими он дорожит одинаково. Именно в паре они для него – единое целое…
Подумать что-либо дальше он не успевает. Белая гарцует на нем все энергичнее. С момента, когда она оседлала его, проходит совсем немного времени. Все случается быстро. Слишком быстро, думает Цкуру. Впрочем, как знать – может, он уже не чувствует времени? Держаться нет сил. Оргазм накрывает его, как цунами, без всякого предупреждения.
Вот только семя его попадает вовсе не в Белую. А почему-то в Хайду. Цкуру вдруг видит, что обе девчонки сгинули, а перед ним – его новый друг. Который нависает над Цкуру, обхватывает губами его исходящую спермой плоть и, стараясь не испачкать постель, заглатывает густую лаву толчок за толчком. Извержение яростное, обильное. Но с каждым новым выплеском Хайда терпеливо принимает в себя сколько может, а когда все закончено, слизывает с его бедер несколько оброненных капель. В этом он, похоже, не новичок. Так, по крайней мере, кажется Цкуру. Закончив, Хайда тихонько соскальзывает с кровати, уходит в ванную. Судя по звукам, открывает кран и пускает воду. Видимо, полощет рот.
Но эрекция у Цкуру не проходит. Блаженство от влажно скользящей по нему Белой никак не отпускает его – в точности будто после настоящего секса. Границы между сном, фантазией и реальностью окончательно рушатся в его голове.
Вглядываясь в темноту, он подыскивает слова. Не те, которые говорят кому-либо. А просто невысказанные, но правильные слова, которыми заполняют неназванное пространство. Но к возвращению Хайды не успевает. В голове лишь вертится одна-единственная мелодия, повторяясь снова и снова. Ференц Лист, «Le Mal du Pays», вспомнил он не сразу. «Годы странствий», Тетрадь первая, Швейцария. Неизъяснимая тоска охватывает сердце в чистом поле…
И тяжкий сон наваливается на его подсознание.
Когда он проснулся, на часах было восемь утра.
Первым делом он проверил пижаму. После таких снов на ней обязательно оставалась сперма. Однако на сей раз все было чисто. Что за ерунда? Цкуру не сомневался, что кончил – и очень бурно. Он чувствовал это всем телом. Его семя действительно вырвалось из него. Но куда-то исчезло.
И тут он вспомнил, что с ним проделал Хайда.
Цкуру закрыл глаза и поморщился. Неужели это случилось на самом деле? Да нет, не может быть. Разве только во мраке подсознания. Но куда делась сперма? Тоже сгинула в пучине бессознательного?
Совершенно растерянный, Цкуру встал и отправился в ванную. Хайда, уже одетый, сидел в гостиной на диване и читал очередную толстую книгу. Так сосредоточенно, будто находился в другой вселенной. Но, увидев, что Цкуру встал, тут же захлопнул книгу и, безмятежно улыбаясь, отправился в кухню варить кофе, жарить тосты и готовить омлет. Запахло свежемолотыми зернами – аромат, отделяющий день от ночи. Они сели за стол лицом к лицу и стали завтракать под негромкую музыку. Хайда, как обычно, мазал тосты медом.
За завтраком он лишь немного порассуждал о степени прожарки зерен в такой-то кофейной лавке, а потом надолго задумался. Видимо, о книге, которую читал только что. Его взгляд очень долго целился в одну точку, красиво пронзая пустоту, но ничего не схватывая в итоге. Взгляд, с которым он всегда размышлял о вопросах теории. Взгляд на горный ручей, едва различимый за густыми деревьями.
Хайда вел себя как обычно. Воскресное утро не отличалось ничем особенным. Хмуроватое небо, мягковатое солнце. Говоря что-нибудь, Хайда смотрел прямо в глаза. Искренне и открыто. Похоже, на самом деле и правда ничего не случилось. Просто этой ночью ему привиделся очередной кошмар из черных глубин его подсознания. Как только Цкуру понял это, ему стало не по себе. До сих пор в его снах Черная с Белой не раз заявлялись к нему в постель. Регулярно, без приглашения, всегда вдвоем. И он неизменно кончал. Но настолько ярко и живо, как нынешней ночью, не случалось еще никогда. Однако странней всего то, что теперь в их веселую ночную компанию затесался еще и Хайда. Как это понимать?
Но этими вопросами Цкуру решил себе голову не забивать. Сколько тут ни размышляй, ответов все равно не дождешься. Он просто убрал их все в ящичек с табличкой «Не отвеченное», чтобы вернуться к ним как-нибудь позже. Таких ящичков внутри у него было несколько, и множество самых разных вопросов томилось там, ожидая своего часа.
Позавтракав, Цкуру и Хайда пошли в бассейн и минут тридцать поплавали. Ранним воскресным утром в бассейне было совсем безлюдно, и они могли резвиться где угодно и как душа пожелает. Цкуру старался заставить все мышцы работать правильно – в спине, в ногах, на животе. Дышать и пинаться в этой жизни у него всегда получалось неплохо. Задай только ритм – и все заработает само. Хайда, как всегда, уплывал вперед, а Цкуру его догонял, глядя, как ноги Хайды поднимают буруны пенных брызг над водой. Картина, которая Цкуру всегда слегка завораживала.
