Поэтому, пока Грон отбирал и осторожно проверял будущих соратников по тайной войне из числа подчиненных, Мельсиль, с которой они, все обсудив, решили пока не обнародовать своих совместных планов, тоже даром времени не теряла. Она закрутила целую вереницу светских мероприятий, во время которых со свойственным ей блеском «прокачала» несколько десятков местных купцов и наиболее адекватных дворян, после чего представила Грону кандидатуры на включение в ближний круг. А кроме того, она начала деятельно выстраивать позиции и в столице, отправив несколько писем – отцу, графу Эгериту и некоторым другим влиятельным вельможам, где проинформировала их о том, что скоро собирается объявить о помолвке с графом Загулема. Мельсиль заставила и Грона написать графу и барону Экарту, а также обратиться к ее отцу с официальной просьбой ее руки.
Как и везде, когда дело доходит до высших эшелонов власти, свара предстояла нешуточная. Тем более что принцессе не было ничего известно о судьбе лорда Эжена. Как, впрочем, и о судьбе остальных ее сопровождающих из числа дворян. А дом Аржени уже считал брак принцессы с представителем этого рода делом практически решенным. И если бы выяснилось, что лорд Эжен погиб, защищая принцессу, ситуация могла бы стать довольно напряженной. Потому что по всем канонам и политическим раскладам выходило бы, что король обязан отдать руку принцессы любому другому представителю дома Аржени по выбору его главы. Но теперь в ситуации политических раскладов появился такой фактор, как бывший колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства, который перевешивал очень многие прежние расклады. Однако и королю, и большинству влиятельных людей в Агбер-порте это еще предстояло доказать. Да что там в Агбер-порте, даже здесь, в Загулеме, их соратники пока совершенно не представляли степени угрозы.
– Вы все знаете, что я пришел к вам из другого мира. – Грон сделал паузу, давая возможность каждому из присутствующих оглядеться и понять, что не только он один посвящен в эту тайну, временами кажущуюся кое-кому просто игрой, в которую отчего-то заигрался этот славный, талантливый и приятный во многих отношениях, но все-таки на вид еще очень молодой человек.
Дело в том, что почти каждому из присутствующих свою тайну Грон поведал наедине. Этому предшествовал довольно долгий подготовительный разговор, во время которого Грон в очередной, последний, раз прощупывал претендента на прикосновение к тайне и пытался исключить возможную ошибку. А тут оказывается, что в эту игру посвящены и другие люди.
– Так вот, я собрал вас для того, – продолжид Грон, – чтобы сообщить вам, что я такой в вашем мире не один.
Присутствующие оживились, послышались удивленные возгласы, посыпались вопросы. Грон подождал, пока все немного успокоятся, и вскинул руку.
– Давайте по порядку, друзья! Сначала принцесса Мельсиль и я расскажем вам о наших встречах с тем, кто, как и я, гость в этом мире. Потом я немного расскажу вам о его собственном мире, а затем вы сможете задать вопросы.
Грон поймал взгляд принцессы и кивнул ей…
Когда закончил говорить уже он, в зале некоторое время висела ошеломленная тишина. Все опасливо озирались, буквально завороженные услышанным.
– Э-э-э, я не понял, господин граф, – спустя некоторое время подал голос мастре Эмилон, – вы считаете, что этот… ну… – запомнить столь громоздкое название, как «колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства» с первого раза было выше его сил, – тот, кто носит имя Черного барона, будет использовать свое влияние, чтобы создавать препятствия торговле?
– Не только, – качнул головой Грон. – Он будет использовать все свои возможности, чтобы не только, как вы говорите, создавать препятствия, но и напрямую добраться, дотянуться до любого, кого посчитает моим другом или близким помощником. Либо просто некой ключевой фигурой, от которой зависит финансирование, подбор людей, уровень боеспособности и так далее оноты, графства или чего-то иного, к чему я буду иметь отношение. Именно поэтому я счел необходимым ознакомить вас с этой информацией. – Он обвел присутствующих взглядом.
Все смотрели на него серьезно, но в большинстве взглядов он не прочел понимания всей серьезности ситуации. Значит, он не был достаточно убедителен, и надо искать другие слова. Грон вздохнул и начал снова:
– Поймите, нам предстоит война, которую до сих пор не вел ни один из вас. И участие в ней отнюдь не подчиняется нашим собственным желаниям. Мы уже воюем, хочется нам этого или нет. И ждать удара нам нужно буквально отовсюду. Причем в первую очередь не от того, кто явно и недвусмысленно выкажет намерение убить нас, а буквально от любого вокруг нас. Причем не только от незнакомого, недавно нанятого, но и от того, кто служит нам годами и десятилетиями и кому мы не раз доверяли самое дорогое – деньги, жизнь, детей…
– Ну я не думаю, что это так уж… – с горячностью начал Батилей, но Грон его прервал:
– Скажите, мастре, у ваших детей есть кормилица?
– Ну… да, – несколько озадаченно отозвался Эмилон.
– Вы ей доверяете?
– Конечно, – ответил мастре, не слишком понимая, к чему клонит господин граф.
– Так вот представьте себе, – продолжил Грон, – что у этой кормилицы похищают детей. Ну это же не сложно. Пока она хлопочет в доме уважаемого мастре, ее дети гуляют на улице, а когда она возвращается домой, ее встречает некий господин угрожающего вида, который заявляет ей, что ее дети находятся у него. И если она хочет вновь их увидеть, то ей надо будет сделать для него некую довольно простую вещь. А в подтверждение своих слов покажет ей… ну, допустим, бант или передник ее младшей дочери, ремешок со штанишек сына или… отрезанный детский пальчик.
Подобное предположение заставило всех ошарашенно вздрогнуть. Дети – это ж… Да как же можно даже предположить подобное? Этот мир еще не прошел школы Дахау, Бухенвальда и Саласпилса, где детей использовали как материал для научных экспериментов, выкачивали из них литрами кровь для переливания доблестным солдатам, воюющим за тысячелетний рейх, или просто сжигали, как в Хатыни, вместе с родителями, потому что по составленному с педантичной точностью плану на месте их деревень предполагалось создать заповедник с охотничьими замками для правителей этого самого тысячелетнего рейха.
– А потом ей дадут небольшой порошок, который представят как… снотворное или слабительное. Ничего же страшного не произойдет, если семью одного из купцов на пару дней пробьет понос. Так ведь? Зато дети останутся живы и вернутся к матери… Этот господин будет очень убедителен. Очень. Тем более что этой женщине и самой очень захочется поверить, что достаточно исполнить всего лишь одну пустяковую просьбу, и весь этот кошмар кончится. И она поверит… – Грон замолчал и внимательно вгляделся в лица присутствующих.
Все были ошеломлены не столько самой историей, сколько ее простотой и обыденностью. Она была так легко воплотима в жизнь, что просто жуть брала.
– А потом убьет себя, – мягко и грустно закончил Грон, – потому что не сможет пережить того, что собственными руками подсыпала яд в молоко и убила семью своего благодетеля. И… так и не вернула детей.
