— Но у него нет корзины…
Старший свирепо оскалился и, как было заранее договорено, ткнул растопыренной пятерней в сторону рынка:
— Там. Купим. — И с угрозой злобно дернул головой: — Ну? Перепуганный стражник быстро закивал головой:
— Конечно, конечно, проходите, да пребудут над вами милости Щер, Зугар и Магр, господа.
Базар везде базар. По краям площади располагались капитальные лавки, ближе к центру шли крытые торговые ряды, а в самом центре было открытое пространство, просто заставленное корзинами с рыбой и рядами горшков, с площадкой для выступления акробатов и факиров. Грон вышагивал в толпе, прикрываемый со всех сторон мощными телами братьев. А у Вграма была своя задача, и потому, только они прошли мытню, он исчез. Наконец они вышли на самую середину площади. Там выступали пять акробатов, четверо из которых явно были братьями, а один просто на них очень похож. А может, он тоже был им братом, но только по матери или отцу. Грон посмотрел на их представление, потом незаметно вытащил из кошеля серебряный зугарник и жестом подозвал стоящего рядом мужчину в возрасте который подавал братьям реквизит. Мужик сначала огляделся не подзывает ли его какой-нибудь горгосец, и лишь после этого подбежал к Грону. Увидев размер подношения, он распахнул глаза. У иноземцев в Горгосе не могло быть ТАКИХ денег. Грон подмигнул мужику и сказал:
— К закату приходи на «ночной двор», есть разговор.
Мужик побледнел, но, увидев Братьев-гасил, выдвинувшихся из-за спины Грона, обреченно обронил:
— Да… господин.
В этот момент откуда-то вывернулся Вграм и с довольным лицом поманил Грона за собой. Грон проводил взглядом отошедшего мужика и двинулся сквозь толпу.
Лавку купца Сгранка он покинул уже затемно. Купец остался несколько ошеломленным открывающимися перспективами, а Вграм, все время разговора сидевший за спиной Грона и испускавший приглушенные возгласы, бежал рядом с ошарашенным видом. Грон усмехнулся. Ему нужны были деньги, причем много и скоро. Из чего следовало, что этому городу пришла пора познакомиться с настоящей организованной преступностью. И первое, чем он собирался заняться, был игорный бизнес. Причем начать он решил с ореховых скорлупок.
Спустя четверть он покидал Нграмк вместе с акробатами, и в его поясе были зашиты десять расписок Сгранка, по каждой из которых он мог получить двести золотых магриков и половинку разрубленной надвое золотой монеты, по которой Братья-гасилы должны были опознать его посланца, в случае если он не сможет приехать сам. А за спиной оставался город, сошедший с ума от трех скорлупок и шарика и не подозревающий, что уже подготовленный Гроном новый и смертельный удар носит название «лотерея».
— И вы хотите проникнуть туда, господин? — Самой, владелец труппы и отец акробатов, пятый из которых действительно был плодом греха одной горгоски с Самоем, был явно испуган. Грон его понимал. Тайное убежище Ордена выглядело богатым горгосским поместьем, а возможно, им и было. Судя по рассказу первосвященника с Ситакки, Орден вряд ли упустил бы возможность использовать дармовую рабочую силу, каковой являлись ученики.
— Нет. Это было бы бесполезно. Есть много способов узнать то, что мне надо, и без подобного риска.
Самой облегченно вздохнул. Но тут же нашел новую причину для беспокойства:
— Но если мы войдем в Сграр, покинуть его будет невозможно.
— Так ты собираешься всю оставшуюся жизнь давать представления только в Сграре? — полюбопытствовал Грон.
Самой смутился:
— Нет. Мы, конечно, поедем дальше. Но только после того, как глава городского совета сочтет, что мы дали уже достаточно представлений, и прикажет надсмотрщику за иноземцами сделать отметку на нашей подорожной. Без этого любой из горгосцев, встретившийся нам на дороге, может объявить нас своими рабами.
Грон стиснул зубы. Ну и порядочки.
— Значит, вас защищает только мятая полоска кожи. — Он криво ухмыльнулся. — Слабая защита.
Самой вздохнул:
— Да, господин, я знаю некоторых акробатов, которым это не помогло. Вернее, я так считаю, поскольку никогда их больше не видел. Мы стараемся не ходить далеко на север. Там много рудников и потому всегда нужны рабы. Пока нам везло.
Грон задумчиво посмотрел на небо. До заката оставалось еще около трех часов.
— Значит, ты говоришь, из города выйти невозможно?
— Да, господин.
— А вы всегда даете представления только в городе…
— Да, господин.
— А почему?
— ?!
Грон кивнул вниз, в лощину:
— Чем тебе не нравится эта большая богатая деревня? Самой непонимающе посмотрел в сторону, куда указывал Грон. Чуть погодя Самой потерянно протянул:
— Я не знаю, господин. Мы никогда не выступали в деревнях.
— А почему? Это запрещено? Самой мотнул головой:
— Нет. Я знаю, что некоторые труппы дают представления в деревнях, но мы ни разу…
— Значит, сегодня будет первый раз, — жестко перебил его Грон и направился к крытому фургону, в котором он передвигался по Горгосу вместе с акробатами уже целую четверть.
Деньги Сгранка позволили акробатам купить новые фургоны и лошадей, а также хорошо обновить реквизит. Грон собирался подвизаться на поприще метателя ножей, для чего закупил для себя десяток довольно приличных бронзовых клинков и заказал у плотника мишени. Согласно висящей у него теперь на шее полоске кожи, он уже несколько лет разъезжал по Горгосу с труппами акробатов. Подобные вещицы, своевременно снятые с бесхозных трупов, иногда позволяли хорошо пополнить карман прислужников местного общественного крематория, обиходующего бедняков и иноземцев. Самой устало посмотрел в спину удалявшемуся человеку, столь внезапно свалившемуся на его седую голову, и понуро побрел к своим ребятишкам.
Представление началось на славу. Грон в этот вечер не хотел выступать. Его задача на ближайшие два вечера была проста. Найти кого-нибудь из обслуги поместья и попытаться поближе с ними познакомиться. Он не был уверен, что это удастся сделать в первый же вечер, но в таких местах слухи распространяются быстро…
Ему повезло буквально в первый же час представления. Рослая, под стать ему, тридцатилетняя кухарка, с огромной корзиной и пышными формами, несколько раз стрельнула глазами в его сторону. Грон, еще в начале вечера занявший позицию рядом с этаким увальнем, смотревшим на акробатов разинув рот, ткнул того в бок и спросил на ухо:
— Что это за бабенка?
Парень тупо хлопнул глазами, потом осознал вопрос и, расплывшись в улыбке, ответил:
— А, это Лграна, кухарка из поместья. Сладкая баба, но стерва. Ты от нее держись подальше. Она любого мужика в постель может затащить. — Он окинул взглядом Грона и гыкнул: — Даже с иноземцами путалась.
Грон хмыкнул. В деревнях, как он и рассчитывал, нравы были попроще. Как сегодня выяснилось из рассказа Самоя, акробат приобрел пятого сына именно после представления в одной из деревень. Надо полагать, этим и было вызвано его нежелание выступать в деревнях.
