— Так ведь стреляли, — ответил Сашка.
— Тоже мне, Саид нашелся. Шел бы ты вниз, раненому помог.
— С ним Шлыков возится.
— Он подмогу вызвал?
— Да, сейчас приедут. А киллер куда делся?
— В квартиру заскочил. — И Громов кивнул на металлическую дверь. — Причем не один — женщину с ребенком прихватил, падла.
— Так это же здорово, — с непонятной радостью в голосе произнес Сашка.
— Что здорово?
— Ну, что он в эту квартиру заскочил. Ведь этот дом — копия нашего. И я живу на этой же половине.
— Ну и что? — все еще никак не мог врубиться в смысл Сашкиных слов Громов.
— А то, что кроме двери есть еще два балкона. И хозяева второго живут в соседнем подъезде. Если оба балкона не застеклены, можно легко перелезть с одного на другой. Вдруг хозяйка, выходя на прогулку, оставила балкон открытым? Жара все-таки.
— Сашка, ты — молоток! — почти закричал от радости Громов и бросился вниз по лестнице.
Однако пробежав несколько ступенек, он остановился. До него внезапно дошло, что, убегая отсюда, он тем самым оставляет оголенным этот участок. А кто может дать гарантию, что киллер не вздумает после его ухода вновь воспользоваться этим путем? Но Громов соображал, как ему поступить, недолго. Подойдя к Сашке, он протянул ему свой «Макаров» и сказал:
— Стрелять, надеюсь, ты умеешь? Значит, справишься. Стой пока здесь, а я через пару минут пришлю сюда Шлыкова.
— Но тебе пистолет тоже может понадобиться, — попытался было возразить Сашка.
— Говорю тебе, бери. Я этого ублюдка и голыми руками нашинкую.
Сбегая вниз, он едва не сбил с ног поднимавшегося наверх Шлыкова. Приказав ему немедленно идти к Сашке и подстраховать его, Громов побежал дальше. На первом этаже он лишь на мгновение задержался возле распростертого на холодном полу Матвея, которого Шлыков заботливо укрыл до подбородка своим пиджаком. Парень лежал без движения, однако по вздымающемуся пиджаку было видно, что он еще дышит.
Когда Громов выскочил из подъезда, к месту происшествия почти одновременно подъехали две машины: «Скорая помощь» и милицейская «канарейка». Первыми к подъезду подбежали врачи, которых Громов тут же отправил к раненому. А трех милиционеров, прибежавших чуть позже, он отправил на шестой этаж на помощь к Сашке и Шлыкову. Причем одного из ментов — старшего лейтенанта — он попросил одолжить ему на время свой «Макаров», на что тот ответил категорическим «нет».
— Как же я отдам вам свой табельный пистолет? — удивился старлей. — Это делать запрещено.
Понимая, что времени объяснять ситуацию у него уже нет, Громов бросился в соседний подъезд с голыми руками.
Пулей взлетев на шестой этаж, он нашел нужную квартиру и минуты на две утопил свой большой палец в кнопке звонка. Прислушиваясь к мелодичной трели, он умолял всех святых, чтобы в квартире в это время находился кто-нибудь живой. И действительно, внутри кто-то был — Громов ясно уловил какой-то посторонний шум, однако открывать дверь почему-то не торопились. И эта заминка стала понятна сыщику чуть позже. А пока, устав давить на звонок, он обеими руками изо всех сил забарабанил в дверь. Наконец изнутри послышался взволнованный женский голос:
— Кто там? Паша, ты?
— Я, милая, я, открывай! — изменив тембр голоса, ответил Громов.
Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась, и Громов увидел перед собой молодую женщину в небрежно накинутом на тело халате. Увидев перед собой вместо ожидаемого Паши незнакомого мужчину, женщина хотела было захлопнуть дверь, но Громов не дал ей этого сделать. Резким толчком он распахнул дверь и, на ходу предъявляя хозяйке свою «мурку», заспешил в комнату, где должен был быть выход на балкон. Однако в комнате его уже ждали.
Не успел Громов переступить ее порог, как чья-то сильная рука взяла в «замок» его шею и он услышал, как хрустнули его шейные позвонки. Тут же где-то за спиной закричала хозяйка квартиры, и этот крик добавил сыщику дополнительных сил. Все еще плохо соображая, с кем ему пришлось вступить в схватку в этой обители, он мгновенно мобилизовал все свои силы и коротким ударом согнутой в колене ноги заехал нападавшему между ног. В следующую секунду «замок» ослаб и Громов, выскользнув из него, мощным ударом кулака с разворота сбил с ног согнувшегося пополам противника. Когда тот вылетел из комнаты и распластался на полу, Громов наконец сумел его разглядеть.
Как оказалось, нападавшим был мужчина, как принято говорить, кавказской национальности, на котором кроме трусов ничего больше не было. Сжимая обеими руками травмированное место, он катался по полу и оглашал своды квартиры гортанными возгласами «вах! вах!». Рядом бегала хозяйка, которая, заламывая руки, не менее громко причитала: «Гиви, ты ошибся, это же не Паша!»
— Сумасшедший дом! — только и смог выговорить Громов, наблюдая эту сюрреалистическую картину.
Через несколько секунд смысл происшедшего объяснила сама хозяйка квартиры.
— Мы думали, что вы мой бывший муж, который вот уже полгода не дает мне покоя, — причитала женщина. — Несмотря на развод, он по-прежнему ревнует меня к каждому мужику и преследует всех моих ухажеров. А я люблю Гиви!
— Да ради Бога, любите сколько вам влезет, — попытался внести окончательную ясность в суть происходящего Громов. — Только прошу вас, мне сейчас не мешайте. В соседнем подъезде убийца захватил заложников — женщину с ребенком. Мне нужно через ваш балкон проникнуть в соседнюю квартиру. Я смогу это сделать?
Как это ни удивительно, но смысл сказанного гостем дошел до хозяйки почти мгновенно.
— Да, можете. Наши балконы не застеклены.
Не тратя больше ни секунды, Громов ушел на балкон, предварительно закрыв за собой дверь комнаты.
Удача, несомненно, сопутствовала сегодня сыщику. Как оказалось, дверь соседнего балкона по случаю жары была приоткрыта. Держась за решетку, Громов осторожно перелез через перила и, опустившись на пол, прислушался. Где-то в глубине квартиры раздавались глухие всхлипы, по которым Громов определил — плакали женщина и ребенок. Однако в следующую секунду тишину квартиры всколыхнул истошный вопль преступника:
— Менты! Твари! Я убью их, убью, только суньтесь! Всех замочу!
Судя по шуму, киллер и его жертвы находились далеко от балкона — в коридоре, что давало Громову неплохой шанс незамеченным проникнуть в квартиру. Но прежде чем это сделать, он снял с себя свои финские штиблеты и аккуратно поставил их в угол. После этой манипуляции он мог практически бесшумно передвигаться по квартире.
Просочившись сквозь узкую щель приоткрытой двери, Громов сделал несколько шагов и замер. В квартире стояла тишина, лишь изредка нарушаемая всхлипываниями ребенка. Судя по всему, собравшиеся за дверью милиционеры оставили бессмысленные попытки проникнуть внутрь и теперь пребывали в напряженных раздумиях — что же делать дальше? Молчал и преступник, который почему-то не выдвигал никаких требований. Видимо, случившееся оказалось для него столь неожиданным, что он был просто не способен воспринимать происходящее адекватно. Однако именно поэтому он представлял повышенную опасность. Трудно было определить, какие действия он может предпринять в следующую минуту. Понимая это, Громов решил форсировать события.
