— Еще раз замечу, будете вновь зарабатывать имя. — Восторг в глазах померк, а Грон сердито добавил: — Я учил вас драться не для того, чтобы всякая шваль смогла дотянуться до вас в первой же схватке.
Эти слова потом долго повторяли по базарным забегаловкам, портовым притонам и тавернам на караванных путях по всему миру. Их не раз повторяли его друзья, его командиры и его враги. Ибо это были первые слова, которые произнес Великий Грон.
До самого «ночного двора» их больше никто не пытался остановить. Спустя полчаса они подошли к огромным, проеденным жуком и червем воротам. Над ними возвышалась громада развалин. Когда-то, когда Эллор был еще грязной рыбацкой деревень-кой, один из царей древней венетской державы сумел закрепиться на этом берегу. В благодарность за победу над разрозненными элитийскими отрядами он построил храм Фазару — отцу овец, который был покровителем венетов. Но вскоре венетам пришлось покинуть это, оказавшееся очень негостеприимным побережье, и храм остался без жрецов и без паствы. С годами он обветшал и частично обрушился. И уже долгие годы храм был пристанищем отбросов базара.
Дорн коснулся руки Грона:
— Я останусь прикрывать отход?
Грон посмотрел ему в глаза. Это не было трусостью, он просто предлагал тактически грамотную предосторожность. Грон мотнул головой:
— Войдем все.
Они распахнули ворота и вошли внутрь. Несмотря на яркое солнце, бросавшее свои лучи сквозь проломы в стене и потолке, в нефе царил густой полумрак. Они успели пройти по выщербленным плитам половину пути до алтаря, как вдруг где-то в темных глубинах храма ударил гонг. Не успел звук гонга угаснуть, как отовсюду раздался топот босых ног, а на галерее и в арках вспыхнули факелы. Толпа нищих, человек в триста, возникла из темноты и заполнила все уголки храма, оставив небольшое пространство между ребятами Грона и огромным каменным кубом алтаря с расположенным на нем троном. На троне в рубиновом обруче, по слухам похищенном когда-то Сигромом — легендарным первым хозяином «ночного двора» из сокровищницы базиллиуса, сидел Омер-одноногий.
Омер поднял руку, и толпа затихла. Грон продолжал спокойно идти вперед.
— Приветствую тебя, Грон. — Голос Омера звучал издевательски. — Благодарю тебя за то, что ты доставил мясо для наших котлов. Мои крысы последнее время немного отощали.
Грон шел дальше молча. Омер нахмурился и, подняв руку, слегка пошевелил пальцами. Из-за трона выпрыгнул Ивага-молчун. Когда-то он был забойщиком скота, но однажды, упившись, убил свою сожительницу и троих ее маленьких детей. Когда судья спросил: «За что?» — Ивага ответил: «Слишком шумели». Судья приговорил его к отрезанию языка и продаже на галеры. Но Ивага сбежал с галеры и, отыскав судью, отправил его вслед за сожительницей. С тех пор он стал прочной опорой Омера.
Когда Ивага спрыгнул с трона и бросился к Грону, тот остановился и поднял глаза на Омера:
— Ты еще не понял, что происходит, Омер?
Ивага оскалился и с размаху бросил пудовый кулак на темечко Грона. Грон поймал кулак и дернул. Раздался громкий хруст костей и жуткий вопль Иваги. От удара рухнувшего тела вздрогнуло пламя факелов. Грон упал на колено и резко захватил голову Иваги. В наступившей тишине было слышно, как звонко лопались позвонки. Грон разогнулся, выпустил тело и двинулся дальше.
— Мне плевать на тебя, Ивагу и еще сотню таких, как ты. — Он подошел к алтарю и одним прыжком оказался наверху.
Омер испуганно отшатнулся и вцепился в подлокотники трона. Грон протянул руку и, стиснув Омера за горло, вытащил его жирное тело из объятий уродливого трона. Приподняв одноногого над алтарем, он произнес ему прямо в лицо громко и яростно:
— НО ТЫ ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЕГО ЧЕЛОВЕКА!
С этими словами он швырнул Омера на пол и прыгнул ему на грудь. Раздался хруст костей, и из горла хозяина «ночного двора» на Грона хлынул фонтан крови. Грон сошел с трупа, подобрал рубиновый обруч и так же спокойно, будто ничего особенного не случилось, двинулся в сторону ворот, оставляя на полу окровавленные следы. Когда отряд Грона шел торговыми рядами, люди шарахались в стороны, как брызги перед тараном боевой галеры. Выйдя на центральную площадь базара, Грон бросил на землю рубиновый обруч и громко произнес в наступившей тишине:
— Вчера убили базарного стража из моего десятка. Его звали Дамир-горшечник, и он был хорошим человеком. Может быть, кто-нибудь хочет помочь его семье?.. — Потом он повернулся и ушел.
Вечером они вернулись к обручу. Дорн ошеломленно присвистнул. Горка монет, среди которых сверкали и золотые, была столь велика, что прикрывала края обруча. Грон оглядел площадь и, заметив мальчишку-разносчика, наблюдавшего за ними с открытым от восхищения ртом, поманил его. Парень опасливо подошел, однако глазенки его восторженно сверкали. За два шага до Грона он упал на колени.
— Встань, — ласково приказал Грон.
Мальчик вскочил.
— Рассказывай.
— О, господин, до полудня никто не подходил близко к обручу, но только ударил гонг, как на площади появился нищий и, высыпав пригоршню золотых, прокричал: «Убогно-одноглазый скорбит о погибшем!» Потом начали подходить купцы, были старшины кузнецов, горшечников, ткачей, матросы, хозяин «Трилистника» и…
Грон остановил его и подозвал горгосца.
— Расскажи ему обо всех, кого видел. — И кивнул Ливани: — Запишешь.
Оба отошли в сторону. Грон повернулся к десятку.
— Хирх, приведи почтенного Увара. Яг… — он указал в сторону «ночного двора».
Через некоторое время к Грону, сопровождаемый Хирхом, явился человек в плаще из дорогой венетской шерсти, но видно было, что ткань основательно застирана, и внимательный взгляд увидел бы аккуратную штопку.
— Я слышал, у тебя затруднения, почтенный Увар?
Тот гордо вскинул голову:
— Все мы испытываем трудности время от времени, и даже у хорошего повара солонка может опрокинуться в котел.
— Я согласен с тобой, почтенный Увар. — Грон покачал головой. — Ходят слухи, что, когда в прошлом году почтенный Паштор имел затруднения, подобные твоим, он отказал многим, дававшим ему деньги, и подкупил судью, чтобы тот решил дело в его пользу.
Увар сверкнул глазами:
— Люди всякое говорят, я не слушаю наветов. Не мог бы ты, почтеннейший, поскорее объяснить, зачем я тебе понадобился, меня ждут покупатели.
Грон точно знал, что это неправда. Судья, который помог выкрутиться Паштору, предложил свои услуги и Увару, но тот выставил его за порог. Тогда Паштор выдвинул долг Увару. Увар с возмущением отверг дутый вексель, и Паштор подал в суд. Сейчас все шло к тому, что Увару придется платить не только по выданным им векселям, но и по дутому долгу Паштора. Судьба отвернулась от Увара, а люди не любят неудачников. Поэтому вот уже целую луну ни один покупатель не переступал порог лавки Увара.
