— Может, потому, что он карлик?
Грон узнал это от своих агентов. Он решил, что вскоре на ферме появится новый либо старый хозяин. Однако прошла четверть, другая, но никто не появлялся. Потом кончились деньги. Грон поехал в Роул, надеясь отыскать кого-нибудь из душеприказчиков караванщика, но никого не нашел. Зато, заскочив в знакомую забегаловку, он нашел там Комара. Тот был в стельку пьян, небрит и грязен. Грон присел за его стол и подозвал слугу:
— Скажи-ка, братец, давно этот пьяница здесь торчит?
Слуга мрачно посмотрел на Комара и мрачно поморщился:
— А нам чего, плати да пей, а у этого пока еще деньги водятся.
— Слушай, я ж тебя не о том спросил.
— Так почитай уже четыре луны.
Грон прикинул — Комар прописался в этой забегаловке практически в то время, когда он был вынужден покинуть гимнасиум. Тут кто-то хлопнул и его по спине:
— Грон, вот чудеса.
Он обернулся. Это был Улмир. Студент присел рядом и с тяжелым вздохом кивнул на Комара:
— Вот видишь. С того момента, как его вышибли, пьет не переставая.
— А его-то за что?
— Все за то же. — Улмир виновато потупил глаза. — Это я виноват. А меня оставили.
— В чем?
— Ну если б я не бросился на Ульсиноя…
— То чуть позже он все равно бросился бы на меня, — закончил за него Грон. — Но почему Комар?
— Это все Ульсиной. Когда ты проучил слуг стратигария, тот рассвирепел. А Ульсиной нашептал отцу, что мы в тот вечер были с тобой. Меня выкинуть не удалось, я — сын Всадника. А Комар — сын купца, и, когда стратигарий пригрозил подать жалобу базиллиусу, приор вынужден был его исключить. А Комар боится возвратиться домой. Его отец дал денег на учебу с условием, что это будет часть его наследства. Остальную он должен был получить, когда закончит гимнасиум.
Грон кивнул и поднялся. Взвалив на плечо бесчувственное тело, он направился к выходу. Улмир последовал за ним.
— Куда ты его несешь?
Грон перекинул Комара через седло своей лошади.
— У меня ферма недалеко от Роула. Отвезу его туда и приведу в чувство.
— Да ты что? — удивился Улмир. — На какие же деньги ты ее купил?
Грон усмехнулся:
— Ну, моя она постольку, поскольку никому больше не нужна. Новый владелец был убит в том самом караване, а старый исчез.
Улмир кивнул. О судьбе каравана знала каждая собака в Роуле, так что других объяснений не требовалось.
Так Комар оказался на ферме. Через пару дней, когда он немного очухался, Грон поднял его рано утром и выволок во двор, где без лишних слов окатил ледяной водой из колодца, а после плотного завтрака поволок с собой к загонам для лошадей. Тот со стонами и охами прокорячился с Гроном до позднего вечера и шумно поклялся, что теперь он к загонам для лошадей ни ногой. Но утром Грон вновь поволок его туда же. Так продолжалось целую четверть. Наконец Грон решил, что Комар сумеет некоторое время справляться один. Поэтому однажды утром он разбудил его необычайно рано, уже одетый в походную одежду.
— Вставай, лежебока.
Тот простонал:
— О, это опять ты, мучитель. — Потом открыл глаза и сел на постели. — Куда это ты?
— Мне надо уехать. На луну-полторы. Ты остаешься один. Завтрак на столе.
Пока Комар хлопал глазами, Грон вышел из дома, сел на лошадь и был таков.
Он вернулся через луну с деньгами и всем тем, что спрятал в ущелье, а также с Эреей, Строном, Норном и табуном в сорок лошадей.
Грон поднялся и вышел из комнаты. Эрея и Норн загоняли отобранных венетом лошадей в отдельный загон. За два с половиной года Грон создал себе имя, и многие приезжали издалека специально за его лошадьми. Как, например, сегодняшний покупатель. Грон прекрасно понимал, что майоранскую породу можно было бы найти и гораздо ближе, но на тех лошадях не стояло бы клеймо его табуна. Из загона вышел Комар и, посмотрев на Эрею, расплылся в улыбке.
Когда Грон вернулся с девушкой и остальными, Комар был на грани взрыва. Он никогда не был особенно близок к обязанностям конюха, а стажировки у Грона длительностью всего в одну четверть оказалось явно маловато. Поэтому все хозяйство висело на волоске. Когда Грон вошел в комнату, Комар вскочил из-за стола и заорал:
— Ну знаешь ли!..
И в этот момент вошла Эрея. Комар поперхнулся. А девушка окинула изрядно загаженную комнату, привычно скинула одежду и принялась за уборку. Комар ошарашенно смотрел, как она, нагая, наводит порядок, потом покраснел и отвернулся. Вечером он зажал Грона в угол и спросил:
— Как зовут эту чаровницу?
— Эрея.
— А кто она тем лохматым?
— Сестра.
— Надо же, — удивился Комар и задумался. — Слушай, ты не против, если я начну оказывать ей знаки внимания?
Грон рассмеялся:
— Нет, дружище, буду только рад.
Комар довольно кивнул и принялся за дело. Через полгода он привел ее к подножию богини.
Грон поднялся. Следовало собраться в дорогу. Все необходимое было уложено еще утром, оставалось упаковать кое-какие продукты. Грон достал котомку и начал укладываться. Вновь накатили воспоминания…
Он регулярно наведывался в Роул и заходил к приору. Улмир блестяще закончил гимнасиум и уехал в Эллор со школьным караваном. Да так там и остался. А их отношения с приором перешли в настоящую дружбу. Грон жил спокойной, размеренной жизнью, запрятав глубоко внутрь всякие юношеские бредни о переделке этого мира. Ему иногда даже казалось, что все, что случилось на Тамарисе, Аккуме и по дороге в Роул, произошло вовсе не с ним. А он всегда жил на этой ферме и продавал лошадей. Впереди была вся жизнь, и он собирался прожить ее в мире и покое. Но однажды, две четверти назад, он приехал в Роул и застал приора взволнованным.
— Меня спрашивали о тебе, Грон.
Грон привычно пожал плечами. Его имя стало достаточно известным в последнее время. В частности, среди торговцев лошадьми.
— И кто же?
— Карлик.
Грон почувствовал, как сердце словно сжали ледяные тиски. В памяти будто вспыхнуло: таверна, стол, за которым сидят хозяин, мужик и два его сына. Потом Роул и маленькая фигура в толпе. А потом слух о карлике, приказавшем разбойникам убить весь караван.
— Что его интересовало? — спросил он хриплым от волнения голосом.
— Он спросил, не является ли известный торговец лошадьми Грон тем самым слугой, что некоторое время жил у нас в гимнасиуме года два назад.
— И что же?
Приор огорченно покачал головой:
— Я сказал, что нет. Но мне показалось, что его не интересовал мой ответ. Он смотрел, как я отреагирую на имя.
