– Ах ну да! Я и позабыл про амулет! А ведь он недаром полит моей кровью и слушается только меня… Ох, недаром! – обрадовался Лод. Ему было чертовски приятно вновь убедиться в том, что вся экспедиция – ничто без колдовской штуковины, которая висит у него на шее.
Прокопия тем временем трещала о своем:
– То есть ты хочешь, малыш, чтобы я снова попросила Духа Горы открыть для тебя ступени наверх, к озеру?
– Да, я этого страстно жажду, о прекрасная Прокопия.
– Что ж… Я сделаю это для тебя… Во имя нашей любви!
«Любви! Даже так! – искренне удивился я. – Ну, наверное, имеется в виду платоническая…»
– С первыми лучами солнца она откроется тебе – моя лестница… Не проспи, малыш! И главное, помни: Дух Горы страшно несговорчивый, лестница будет видна только до заката, а после она немедля исчезнет! – С этими словами Прокопия послала «малышу Рихарду» воздушный поцелуй, стрельнула глазками из-под морщинистых век и играющей походкой с сильным акцентом на бедра засеменила в свою черепаховую хижину. Не иначе как заваривать приворотное зелье…
Глава 4. Вверх по лестнице
Смрад-гора
Остров Скелетов
Как и всякая уважающая себя столовая гора, Смрад-гора состояла из двух неравных частей: из конической подошвы и собственно столовой, обрывистой части.
Образованная осыпями, обильно заросшая можжевельником и каменным дубом подошва имела высоту метров семьсот. Она была более-менее проходима для пеших туристов вроде нашего отряда.
А вот обрывистая скальная часть была недоступна вообще ни для кого, исключая птиц и альпинистов-скалолазов со специальным снаряжением.
Нам же, с нашими ослами (остро необходимыми для того, чтобы везти сундуки с найденным золотом, и выгруженными запасливым Рихардом с борта «Любовницы ветра»), оставалось только уповать на милость игривой бабушки Прокопии.
Чтобы не тратить драгоценный световой день на прохождение подошвы (ведь нам нужно было успеть не только дойти до вулканического озера на вершине Смрад-горы, но и найти сокровища, а затем с ними спуститься!), мы поднялись под самую скальную стенку с вечера и там с грехом пополам заночевали.
Не могу сказать, чтобы это была лучшая ночевка в моей жизни. Даже на корабле, во время четырехбалльного шторма, и то спалось лучше!
Во-первых, нас неистово жрали комары – неутомимые, как роботы, и крупные, как навозные мухи.
А во-вторых, тот лес, через который вилась тропа, приводящая к стенке, был прямо завален скелетами. Клянусь, они встречались через каждые десять минут пути!
Иные были добела обглоданы.
Иные, наоборот, казались сравнительно свежими, на них еще сохранились обрывки одежды.
Иные были представлены только фрагментами – тут позвоночник, там тазобедренная кость, а череп и стопа вообще где-то в трех метрах по склону…
Не то чтобы я какой-то слишком нервный. И никогда я не страдал мнительностью. Но мне, черт возьми, хотелось знать, от чего умерли все эти люди?!
Ну не от укусов же комаров?
А вот остальные члены отряда, включая дядю Вову, совсем не беспокоились по поводу увиденного – раз остров называется островом Скелетов, значит, на нем и должны быть скелеты. Волноваться не надо – всё идет по плану! Сдуреть…
Не успел я затолкать в себя лепешку с соленым, перележавшим в трюме козьим сыром, как ночная прохлада потихоньку начала отступать.
Мои спутники повскакивали на ноги, а Рихард и Лод – те вплотную подошли к скале.
Лица у всех были напряженными. И в самом деле, было от чего напрягаться. Ведь если Прокопия не сможет договориться с Духом Горы, лестницы не будет, а значит, экспедиция может возвращаться на корабли.
Наконец над сиреневой далью моря на востоке показался край пылающего солнечного диска, и спустя десять минут первый луч лизнул серую холодную скалу.
– Да где же она? Где? – переминаясь с ноги на ногу, спросил Лод уже в десятый раз.
– Подожди немного… В прошлый раз тоже ждать пришлось, – буркнул Рихард, закусив губу. Было видно, что он тоже поставил на эту карту все, что имел.
Дух Горы все же смилостивился над кладоискателями.
С громким треском, сопровождаемым странным механическим урчанием откуда-то из глубины каменной громады, на нас, словно ящик из комода, выдвинулась первая ступенька.
Она была шириной метра в два и имела не меньше метра в глубину, так что и человек, и мул могли поместиться на ней без особого труда.
– Я же тебе говорил! – торжествующе воскликнул Рихард, расцветая прямо на глазах. – Не подвела зазнобушка! Спасибо тебе, прекрасная Прокопия!
Вслед за этими словами Рихарда появилась и вторая ступень, а за ней – третья.
Я испугался было, что такими темпами потребные нам пятьсот ступеней будут рождаться до полудня, но тут дело пошло поживее.
Пара минут вибраций и скрипов, сопровождаемых отчаянными осыпями щебня, пыли и мусора, и нашим изумленным глазам предстала живописная, змеящаяся по едва приметным ранее распадкам, лестница.
Причем, что особенно важно: хотя перил на ней не было, левым краем лестница упиралась в скалы, а ее правый край имел спасительную каменную кулису за счет противоположной складки распадка.
В общем, сделана наша лесенка была с любовью к пешеходам, двуногим и четвероногим – этим я утешал себя при взгляде на отвесную Смрад-гору снизу.
– Не боитесь лезть так высоко, гражданочка? – спросил я у запавшей мне в душу красотки из свиты Рихарда, когда случайно оказался с ней рядом.
Девушка поглядела на меня как на говорящего мула. И, смерив холодным взглядом королевы, произнесла:
– Меня зовут Таис. Это раз. И я бывала на таких горах, какие вы не можете себе даже представить. Это два.
– А три?
– На три вы пока не заработали… Рихард всех зовет. Хватит болтовни.
«А этой палец в рот не клади», – меланхолично подумал я.
Не то чтобы я был таким уж любителем женщин разновидности «легкая добыча». Но женщин породы «девчонка-комсомолка не боится волка» я с детства побаивался. Может, потому и во флот пошел, чтобы сталкиваться с ними пореже…
Где-то на середине лестницы, откуда открывался офигительный вид на море и остров, имело место че пэ.
Из темно-зеленого колючего куста, прилепившегося к скале над лестницей, вывалилась красно-желтая змея длиной метров пять, не меньше! Рассерженно шипя, пресмыкающееся свернулось пружиной на тропе.
Один из мулов – их было девять – вдруг встал на дыбы, омерзительно заорал и… понес!
Матрос-погонщик тотчас отпустил поводья – испугался, что улетит в пропасть вместе со своим животным.
