— Ну вот, слава богу. А то все вокруг больше напоминают сушеных рыбин, чем живых людей.
— Эноминера! — Эсмиель шагнула вперед и схватила ее за руки. — Святые стихии, я так счастлива, что вы живы!
— Не только жива, милочка, но, как видишь, еще и процветаю. А как ты? — Она отстранилась и стала рассматривать девушку. — Вижу, не сахар, впрочем, если бы кто из наших славных морячков увидел тебя в таком виде, то их можно было бы пересчитать не по головам, а по буграм на штанах, — и она весело расхохоталась.
Эсмиель почувствовала, что ее душат слезы.
— О Эноминера, если бы вы знали, как я счастлива вас видеть. Уже столько дней я не слышала…
— Знаю-знаю, милочка, — перебила ее Эноминера, — кстати, все это легко изменить.
Эсмиель удивленно посмотрела на нее. Та наслаждалась произведенным эффектом, потом ухмыльнулась:
— Да, охальник Эскон, пожалуй, не упустил бы возможности написать с тебя картину под названием «Обнаженная изумленная», помнится, он любил что-то в этом роде. — Она провела рукой по бедру и поморщилась: — Вот темная бездна, все время забываю, что мои сигары находятся за слишком много световых лет отсюда.
— Что вы имеете в виду, когда говорите об изменениях? — спросила Эсмиель.
— Все.
— То есть?
Эноминера сделала замысловатый жест рукой и пояснила:
— Несколько искусственно выращенных биоэлектронных энигм — и твоя молодость продлится намного дольше, чем ты рассчитываешь прожить, а некоторая демонстрация готовности к сотрудничеству, и перед тобой откроются такие перспективы… — Эноминера демонстративно зажмурилась.
Эсмиель почувствовала озноб. Эноминера… Не может быть! Гостья, криво усмехаясь, смотрела на нее.
— Ты поняла? — И, помолчав минуту, но так и не дождавшись ответа, холодно произнесла: — Я не думаю, что мне стоит в чем-то раскаиваться. Эзарр и его выродки получили то, что заслужили.
Эсмиель отвела глаза:
— Но… почему?
Эноминера скривилась.
— Ты действительно хочешь знать?.. Что ж, тогда слушай.
И она заговорила глухим, надтреснутым голосом.
Спустя полтора часа она замолчала. Некоторое время в отсеке стояла мертвая тишина, потом Эсмиель глухо произнесла:
— И что теперь? Вы довольны тем, что сотворили?
— Оставь, девочка, — леди Эноминера устало покачала головой, — не надо вешать на меня вину за эту войну. Я сама определю ее меру, — она зло усмехнулась. — Кто же мог предположить, что у нас столь бездарные адмиралы?
Эсмиель вскинула глаза. Несмотря на всю браваду, лицо леди Эноминеры, скорее, напоминало маску скорби. И внезапно ей стало жалко эту старую женщину, которая сожгла свою жизнь на алтаре ненависти и мести. По-видимому, следы этих чувств отразились на ее лице, потому что Эноминера поджала губы и отрывисто бросила:
— А вот этого не надо. Я не нуждаюсь ни в чьей жалости. В конце концов, в этом мире найдется мало людей, которые могут похвастаться, что увидят живое воплощение своей самой большой мечты. А я увижу, как рухнет трон Эзарра!
— И сколь много будет погребено под его обломками, — еле слышно пробормотала Эсмиель, но Эноминера, услышав ее слова, яростно прокричала:
— И пусть! Если они безропотно сносили над собой это отродье темной бездны, значит, заслужили то, что с ними произойдет.
И Эсмиель почувствовала, что ее жалость улетучилась, сгорела в пламени застарелой злобы этой леди. Она почувствовала усталость. Теперь, когда все точки над «и» были наконец расставлены, этот разговор стал ее тяготить.
По-видимому, это поняла и Эноминера. Но она тут же натянула на лицо выражение благожелательного участия и торопливо заговорила:
— Ладно, что-то мы с тобой заболтались. Я ведь тебе еще ничего не сказала о главном. Скажу прямо, милочка, похоже, тебе очень повезло, что на тебя обратил внимание этот варвар. Оказывается, господин лорд Контролер немало наслышан о нем и имеет горячее желание с ним познакомиться.
Эсмиель изумленно посмотрела на Эноминеру. Та как-то странно замерла, будто не совсем понимая, о чем это только что говорила, потом лицо ее исказила судорога, которая тут же пропала, и она снова расплылась в слащавой улыбке и поспешно добавила:
— У нас есть возможность связаться с ним. И если ты уговоришь его прибыть к нам и согласиться принять участие в некоторых абсолютно безопасных исследованиях, то… мы… — По ее лицу пробежала волна судорог, потом жилы на лбу вздулись, и леди Эноминера с натугой произнесла: — О темная бездна, как больно… — и глухо закашлялась.
Эсмиель подскочила к ней.
— Святые стихии, что они с вами сделали?
Эноминера медленно закрыла руками посеревшее лицо. В тот же миг с тихим шелестом распахнулась дверь за спиной, и на пороге появились двое Вопрошающих. Один из них, не успев переступить порог, протянул руку в сторону Эноминеры. Та вздрогнула всем телом и тут же обмякла, осев на пол.
Второй Вопрошающий повернулся к Эсмиель. Несколько мгновений его сенсоры возбужденно шевелились, рассматривая девушку, а потом он заговорил:
— Эта, подобная вам, сделала тебе предложение. Ты примешь его?
Эсмиель стиснула зубы, не собираясь отвечать, но взгляд Вопрошающего давил на нее, поэтому она не выдержала и прошипела:
— Это не ее предложение. Леди Эноминера никогда не была настолько тупа, чтобы делать мне подобные предложения, да еще в такой идиотской форме. — Она шагнула вперед и выкрикнула: — Что вы с ней сделали, отродья темной бездны?
Вопрошающий помедлил, но потом все так же бесстрастно произнес:
— Она на пути к Слиянию. Начало пути бывает непростым. Ей помогут.
Эсмиель смотрела, как второй Вопрошающий уводит деревянно шагающую куклу, когда-то бывшую леди Эноминерой, потом повернулась и, сделав короткий шаг, перенесла тяжесть на левую ногу, а носком правой резко ударила стоящее перед ней существо в левый висок. Ольга подробно отрабатывала с ней этот удар, и Эсмиель хорошо усвоила его. Раздался резкий хруст, и Вопрошающий рухнул на пол. Тот, что вел Эноминеру, мгновенно повернулся, и его сенсоры тут же окутались голубым сиянием. Он тонко заверещал:
— Вина! Соответствие! Наказание!
Эсмиель хрипло расхохоталась:
— Заткнись, придурок. Ты — всего лишь исполнительный механизм своего Контролера, а я слишком важна для каких-то там ваших планов, чтобы ты посмел сделать мне что-то неприятное. — Она резко оборвала смех и, стиснув зубы, прошипела: — Если еще хотя бы один из вас переступит этот порог, я расправлюсь с ним так же, как с этим. А сейчас убери от меня эту падаль.
Вопрошающий несколько мгновений молча рассматривал ее всеми своими суматошно шевелящимися сенсорами, потом притушил сияние и перевел взгляд на сломанного собрата. Мертвое тело вздрогнуло, неуклюже поднялось и, шатаясь, побрело к выходу. Вопрошающий дождался, пока все лишние покинут отсек, и молча шагнул за порог.
