— Что ж, поскольку никто не видел ее мертвой, будем считать, что она жива и рано или поздно к нам присоединится. — Она повернулась к капитану: — Итак, что вы намерены предпринять?
Капитан недоуменно уставился на нее:
— Э-э-э… леди?
Эсмиель сердито нахмурилась и сварливо рявкнула:
— По-моему, вы еще капитан, а вокруг ваши люди.
Капитан сглотнул и, снова покраснев, с натугой произнес:
— Да, конечно, благодарю вас, леди. — Он на мгновение задумался, а затем коротко приказал: — Командирам боевых частей и старшим отсеков, проверить личный состав. Через пятнадцать минут жду полного доклада о потерях, наличии и состоянии людей, имеющихся ранениях и ожогах.
Капитан замолчал и бросил быстрый взгляд на Эсмиель, та еле заметно кивнула. Он заметил и едва удержался от довольной улыбки, однако быстро опомнился и поспешно отвернулся, нарочито нахмурившись.
Пока командиры докладывали о потерях, Эсмиель, устроившаяся на полу, принялась осматриваться. Шок постепенно проходил. Люди, еще несколько минут назад напоминавшие испуганное стадо, сейчас вновь начали осознавать себя людьми, и даже более того, военными моряками империи.
— Прошу прощения, леди…
Эсмиель обернулась. Капитан уже успел закончить короткое совещание и, отпустив командиров, снова подошел к ней.
— Леди, я должен выразить вам свое восхищение, — произнес он. — Половина моей команды только начинает немного приходить в себя, я сам…
Он запнулся, слегка заалел, но, упрямо набычив голову, твердо произнес:
— Чувствовал себя растерянным, но вы… Клянусь, раньше я сомневался в праве лордов так долго управлять империей, но теперь… — Он оборвал фразу и склонился перед ней в глубоком поклоне.
Эсмиель слегка растерялась. Знал бы этот мальчик, что вся ее выдержка не имеет ничего общего с чистотой ее крови. Она припомнила, какая дикая паника охватила ее, когда она впервые была застигнута учебной тревогой на одиннадцатом библиотечном уровне. Выматывающий душу звон баззеров первого предупреждения, пустынный коридор, мгновенно наполнившийся сосредоточенными людьми, мчащимися куда-то с сумасшедшей скоростью, здоровенный такт, сбивший ее с ног небрежным движением оружейного блока. От его прикосновения ее охватило оцепенение, но такт одним движением кисти поставил ее на ноги.
«Прошу прощения, мэм», — буркнул он и тут же помчался дальше. А сколько их было потом… Но она не стала ничего рассказывать капитану, просто кивнула и покровительственно улыбнулась. Она была старше большинства этих мужчин на целую жизнь. Потому что уже почти не принадлежала империи. Леди Эсмиель стала миссис Рюрик. Поэтому она знала, что она может выдержать намного больше того, на что способна леди ее возраста и положения. А эти мужчины нуждались в ее силе. На душе у каждого из них лежал тяжкий груз поражения, и сейчас главным было выдержать, устоять, не впасть в отчаяние или сойти с ума, а потому ее задачей было стать для этих мужчин границей, последней чертой.
Чтобы при взгляде на нее каждый из них мог сказать: «Если эта аристократичная штучка до сих пор не сломалась, то чем хуже я?» После года, проведенного на Земле, она понимала, какую неподъемную тяжесть взваливает на свои плечи, и знала, что сможет ее выдержать.
В этот момент ближайшая стена вздрогнула и начала медленно раздвигаться. В образовавшийся проем ударил сноп яркого света, и люди зажмурились. Эсмиель бросила быстрый взгляд в сторону тактов, но те стояли неподвижно. Их фильтры могли выдержать более сильное освещение, а тот, кто должен был появиться на пороге, явно не относился к числу их командиров.
— О темная бездна!
Эсмиель оглянулась. На пороге стояло существо с двумя руками и ногами и одной головой, но в тот момент им показалось, что на этом его сходство с человеком и заканчивается. И все, что с ними произошло позже, не раз возвращало их к этой мысли. Существо шагнуло вперед, окинуло их странным взглядом, от которого у каждого появилось ощущение, будто с него содрали кожу, и произнесло сухим, даже каким-то скрипучим голосом:
— Вы будете называть меня Вопрошающий, низшие.
Следующие несколько часов были заполнены тем, что их заставили раздеться, и, прогнав, будто скот, через несколько душевых камер, наконец снова собрали в каком-то отсеке. На некоторое время они вновь оказались предоставлены самим себе. Тем более что на этот раз вокруг них не было никаких тактов. Как только Эсмиель стало ясно, что конвейер на некоторое время остановился, она отошла в сторону и принялась торопливо отжимать свои длинные густые волосы, рефлекторно морща нос. О темная бездна, и это она, та самая леди, которая устраивала скандал, если Саонэрей, ее личный парфюмер, чуть-чуть не попадал в ее любимый тон. Теперь от нее пахло не то чтобы очень гнусно, но как-то неприятно. Во всяком случае, не тем, чем должно пахнуть от женщины. И это, как ни странно, раздражало ее намного больше всего остального.
Вопрошающий, как и в прошлый раз, появился внезапно и без охраны. Он окинул их тем же бесстрастным взглядом, в котором Эсмиель, однако, почудилась некая толика презрения, и снова проскрипел:
— Через промежуток времени, равный двум вашим минутам, я укажу вам, куда следует пройти, а пока выслушайте правила, следуя которым вам отныне предстоит жить. — Он замолчал, поведя по сторонам вылупленными глазами и растопырив свой шевелящийся венец. В этот момент один из пленников, взревев, бросился на него. Все сенсоры Вопрошающего тут же развернулись в сторону мужчины, и в следующее мгновение вокруг его головы появилось голубоватое свечение, с выпуклостей сорвалась огромная голубая искра, ударившая матроса прямо в переносицу. Тот сделал еще два шага и рухнул прямо под ноги Вопрошающего. Все произошло настолько быстро, что никто даже не успел осознать, что произошло. Страшный венец Вопрошающего еще мгновение был направлен на лежащего, потом вновь зашевелился, будто ощупывая всех находящихся в отсеке невидимыми щупальцами. Вопрошающий поднял свою худую ногу и резким пинком перевернул труп на спину. Эсмиель вздрогнула и рефлекторно закрыла глаза. Лицо матроса полностью обгорело, и передняя часть головы блестела слегка закопченными костями и скалилась желтоватыми зубами черепа. Но закрытые глаза не принесли облегчения, поскольку в нос тут же ударил тошнотворный сладковатый запах озона и горелой кожи.
— Покорность, повиновение, преклонение! — возгласил Вопрошающий своим абсолютно бесстрастным голосом, и это оказалось последней каплей. Несмотря на всю ее закалку, психика Эсмиель была все же психикой аристократки. Все это чудовищное нагромождение страшных событий последних часов превысило критическую массу, и девушка не выдержала. Она почувствовала, как у нее подгибаются ноги, закружилась голова, затем Эсмиель без чувств рухнула на пол.
Очнулась она уже в этой тюрьме.
По-видимому, что-то отразилось на ее лице, когда в памяти всплыли воспоминания того дня. Во всяком случае, сенсоры Вопрошающего, до того замершие почти неподвижно, теперь вновь зашевелились, но затем Вопрошающий молча сделал шаг в сторону, освобождая проем. Послышались легкие шаги, и спустя мгновение Эсмиель с радостью убедилась, что ее предположения оказались верны. На пороге ее отсека возникла леди Эноминера, одетая в просторное длинное платье. Вернее, та женщина, что возникла на пороге, очень напоминала леди Эноминеру, но выглядела так, будто леди каким-то образом удалось сбросить несколько десятков лет. Эсмиель удивленно захлопала глазами, а ее гостья, заметив ее реакцию, удовлетворенно рассмеялась:
