— Что?
Следопыт остановился около Сохраняющего и, поскольку для того, чтобы внятно произнести слово, ему еще надо было отдышаться, ответил на языке жестов: «Следы прирученных животных. Много». Это было серьезно. Обитатели куклосов не приручали зверей. Поскольку заповеди Контролера гласили, что низшие существа, каковыми и являлись люди, не могут властвовать над другими живыми существами. Значит, впереди были «дикие». Торрей нахмурился и, окинув взглядом тревожно замерших людей, коротко приказал:
— Спрячьтесь.
Большинство уже закончило скудный завтрак и было занято укладкой своего нехитрого скарба. Это большинство торопливо похватало наполовину уложенные узлы и бросилось в заросли. Уимона волокла за собой Лия. Мальчик еле поспевал за ней, хотя Лия волокла еще сына-младенца и два узла со скарбом.
Не успело солнце подняться над Двузубым пиком, как на месте ночлега не осталось ни одного человека. Младенец Лии, проснувшийся от тряски, захныкал, но она живо выпростала тяжелую от молока грудь и вложила сосок ему в рот. Тот умолк и довольно зачмокал. Уимон устроился в развилке куста, глядя на поворот тропы, за которым скрылся отец.
Некоторое время все было тихо. Но затем откуда-то издалека послышался отчаянный лай, и почти тут же что-то громко бухнуло. Затем звуки приблизились, лай распался на несколько голосов и вдруг взорвался диким воем. От этого воя, прямо-таки переполненного животной болью, Уимон почувствовал себя очень неуютно и почти свалился вниз. Лия, ребенок которой уже прекратил сосать и задремал, встретила его увесистой затрещиной. Мальчик спрятался за ее спину. Лай, вой и крики раздавались совсем рядом, что-то бухнуло еще раз и потом весь этот страшный шум начал отдаляться. Мальчик осторожно высунулся из-за спины Лии. Но за ветвями разросшегося кустарника ничего разглядеть было нельзя.
Потом вернулись Сохраняющие. Торрей, показавшись из-за поворота тропы, первым делом отыскал взглядом вихрастую головку сына, скупо улыбнулся ему, благодарно кивнул Лии и упругим шагом охотника подошел к старшему из Доверенных. Тот сердито насупился:
— Как произошло, что «дикие» подобрались так близко к каравану, Сохраняющий?
— Не знаю. Вряд ли это было запланированное нападение. Иначе мы все были бы уже мертвы. Слава Контролерам, «дикий» был только один, а в своре было только три собаки. Нам удалось подстрелить одну из арбалета шипом Барьера. Но и дикий зацепил двоих, у нас есть раненые: Тмион ранен в руку, так что есть надежда на то, что он выздоровеет; а вот Итпану «дикий» попал в живот. Он сильно мучается. Я думаю, ему надо подарить Милость забвения.
Доверенный не отводил взгляд от Торрея. Он упрямо повторил вопрос:
— Как это произошло?
Торрей пожал плечами:
— Огненные трубки. Они могут метать кусочек металла очень далеко и с большой силой. Мы знаем об этом слишком мало. Я просил Контролера позволить мне захватить и изучить такую трубку, но он меня… мне не позволил.
Старший размышлял, глубокомысленно сдвинув брови к переносью, но потом, так и не найдя, что бы еще спросить, кивнул. Торрей кивнул в ответ:
— Я должен отправить домой Тмиона и… позаботиться об Итпане, а потом можем двигаться. Я не думаю, что где-то поблизости бродят другие «дикие», иначе они уже были бы здесь, но надо побыстрее покинуть это место. «Дикие» привязаны к своим прирученным животным и могут попытаться нам отомстить.
Они тронулись в путь.
В быстром темпе шли до обеденного привала. По бокам колонны шли мужчины, сжимая в не очень-то умелых руках заостренные колья и выточенные из вулканического стекла ножи. Только Сохраняющие, которых по традиции набирали из охотников, имели пластинчатые арбалеты. Люди куклосов никогда не были хорошими воинами, да и не очень-то представляли себе, что это такое.
За все время Уимон, который, уцепившись за юбку Лии, едва поспевал переставлять ножки, так ни разу отца и не увидел. Когда они появились на поляне, выбранной Сохраняющими для обеденного привала, Торрей уже был там. Он шагнул им навстречу, подхватил на руки измученного сына и вновь, как и утром, благодарно улыбнулся Лии:
— Я разложил костер, Молодая мать.
Пока Лия резала овощи для похлебки, Торрей растер сыну гудящие ножки и укутал его в плащ, сшитый из волчьих шкур. Уимон пригрелся и задремал. Однако скоро проснулся и высунул нос из-под мохнатого плаща. Они расположились на самом краю поляны, под раскидистыми ветвями старой липы. Над костерком висел легкий котелок, в котором кипело варево. Отец, не забывая помешивать, что-то тихонько рассказывал Лии. Уимон прислушался.
— …редко нападают первыми.
Лия задумчиво кивнула:
— А почему тогда мы сами нападаем на них?
— Такова воля Контролера. Мы обязаны пресекать жизни «диких» там, где мы их повстречаем. А если мы обнаружим их жилище или иное место, где они собираются в большом числе, то должны немедленно сообщить Контролеру.
— И что тогда?
Торрей ответил не сразу. Он зачерпнул варево бурой от долгого пользования деревянной ложкой с обкусанным краем, подул, отхлебнул, удовлетворенно крякнул и, протянув руку, извлек из лежащего у его ног заплечного мешка серебристый пакетик биодобавки. Высыпав ее в котелок, он помешал, снова попробовал варево, а затем сноровисто снял котелок с крюка и поставил в сторонку остывать. Все это время Лия не отрываясь смотрела на него, будто напоминая о том, что она задала вопрос, но не отваживаясь повторить его. Охотник оглянулся и, сделав вид, что он просто рассматривает что-то за спиной, заговорил:
— Я видел что-то подобное только один раз. Когда я был еще молодым охотником. Я тогда жил в куклосе «Смионт Труо Юмнг». Наши Старшие наткнулись на поляну, где «дикие» устроили шалаши. Старшие попытались напасть на них, но «дикие»… — он замолчал и, выудив из мешка завернутую в тряпицу краюху серого хлеба, начал резать его. Лия смотрела на него нетерпеливо, но охотник так же неторопливо уложил в мешок остаток краюхи и только потом заговорил:
— Погибли все охотники нашего куклоса и большая часть взрослых мужчин. «Дикие» преследовали нас до самого Барьера. Родитель был тяжко ранен и умер. Но перед смертью он успел сообщить обо всем Контролеру. — Торрей помолчал, занимаясь котелком и ложками. — Ночью пришли Высшие. Они сожгли все шалаши и всех «диких». Тех, кто успел убежать и попытался скрыться в чаще, они догнали и разорвали на куски. Самому удачливому удалось пробежать почти девять миль…
Охотник принялся чистить лук.
— Но потом мы разобрались в следах и поняли, что «дикие» пытались сопротивляться. И похоже, им даже удалось… причинить вред не менее чем трем Высшим.
Лия охнула. Причинить вред Высшим?! А Торрей в упор взглянул на нее:
— С той поры, когда я встречаю «диких», я либо убиваю их, либо убегаю.
Лия вздрогнула и отвернулась. Желтоголовый криво усмехнулся, поднялся и, наклонившись над сыном, тихонько потряс его за плечо:
