Воцарилась оглушительная тишина. Люди ошарашено пялились на поверженного хозяина леса, все никак не веря, что схватка закончилась и они живы. От упавшей в костер медвежьей морды потянуло паленой шерстью, и этот запах наконец заставил их поверить в то, что страшный зверь мертв. Они облегченно переглядывались, но вдруг руки пришельцев, сжимавшие копья и арбалеты, вновь напряглись.
— Этот медведь наш.
Торрей пожал плечами:
— Берите, — безразлично наклонился над котелком и помешал похлебку. Мальчик тихо опустился рядом.
Гости не двигались:
— Кто вы такие?
Торрей осторожно заговорил:
— Наш куклос… погиб. Все умерли. Мы были на охоте, но попали в буран. А когда вернулись, то… никого не застали в живых.
Мужчины недоверчиво молчали. Потом раненый приподнялся на локтях и что-то прошептал товарищу на ухо. Тот молча выслушал и, кивнув, повернулся к отцу и сыну:
— Вы из куклоса?
Торрей кивнул. Раненый несколько мгновений напряженно размышлял, а потом заговорил сам:
— Покажите ваши идентификационные знаки.
Раненый внимательно рассмотрел знаки, извлеченные из недр теплой одежды:
— Похоже, ты говоришь правду, охотник. Тем более что я слышал о том, что в «Эмд орн Конай» один из охотников имеет желтые волосы. Вот только дело в том, что куклос «Эмд орн Конай» окончил свое существование не этой, а прошлой зимой. Как долго длился тот буран, который не позволил вам просить у Контролера милости убежища этим летом? Не можешь объяснить?
Несколько мгновений они бодались взглядами, но затем Торрей отвел глаза и глухо произнес:
— Это долго рассказывать.
Раненый подтянул руками ногу, устроил ее поудобней и демонстративно откинулся спиной на промерзший пень.
— Что ж, ночь длинная, рассказывай.
Когда Торрей закончил отвечать на вопросы, рассвет уже окрасил верхушки сосен. После того как охотник замолчал, раненый несколько минут задумчиво морщил лоб, а потом сказал:
— Ну что ж, я не знаю, насколько это правда, но… я склонен вам поверить. Однако вы должны понимать, что, осквернив себя таким долгим общением с «дикими», вы уже не можете рассчитывать на то, что к вам будут относиться так же, как к остальным. Но… я готов предоставить вам кров и пищу. — Он бросил взгляд на медведя, которого уже успели оттащить от костра и освежевать. — Нам нужны хорошие охотники.
Торрей согласно наклонил голову, прежде чем осторожно спросить:
— Могу я узнать, как твое имя?
Это был разумный вопрос. Вряд ли простой охотник мог так уверенно предлагать им кров и пищу. Хотя если бы не год, проведенный в мире «диких», Торрей никогда бы не осмелился предположить, что в охотничьей ватаге окажется кто-нибудь из столпов куклоса. Раненый усмехнулся:
— Я Имнак-самец из куклоса «Фрай трайк эмен».
Торрей и Уимон изумились. Самец! И куклос так просто отпустил своего самца в ЗИМНИЙ охотничий поход! Но Имнак не дал им времени на изумление:
— Ну что уставились? Если я и обещал вам пищу, так только ту, что сумеете добыть сами. Так что живо за работу!
С того дня прошло уже почти семь месяцев…
Имнак-самец заглянул на кухню, как только Уимон там появился. Мальчишка уже успел схватить бадью с помоями и тащил ее к двери. Имнак посторонился и пропустил мальчика. Когда Уимон уже опрокидывал бадью над питательной ямой Барьера, из кухни послышался раздраженный голос Имнака, прерываемый визгливой руганью кухарки. Мальчик усмехнулся. В отличие от его родного куклоса Имнак-самец, судя по разговорам старших, играл здесь первую скрипку. Он подмял под себя Родителя и увлеченно поучал всех, как им лучше делать свое дело. Куклосу это на пользу не шло. Даже та охотничья экспедиция, во время которой они встретились, была вызвана тем, что осенью Имнак-самец в пику Асликану-родителю и кухарке уверил всех, что мяса на зиму вполне достаточно. Да и то, что мальчик с отцом получили здесь кров и пищу, было всего лишь следствием того, что у Имнака обострились отношения со старшиной охотников. И самцу пришло в голову, что ему бы не помешал свой собственный охотник. Именно поэтому Торрей с отцом до сих пор пребывали в куклосе на птичьих правах. Имнак пресекал всякие попытки сообщить в Енд об их прибытии и зарегистрировать их в качестве постоянных жителей куклоса. Но им приходилось терпеть. Если бы Имнак захотел их изгнать, ссориться с самцом из-за двух пришлых никто бы не стал. Хотя старшина охотников уже намекал Торрею, что был бы не прочь и дальше иметь такого охотника в своей команде. Четыре дня назад он выдержал долгую свару с Самцом, но отстоял свое решение взять Торрея в охотничью экспедицию. До сих пор Торрей выходил за Барьер, только сопровождая Имнака. Но в этот раз собирались идти на кабана, а среди охотников куклоса не было никого, кто хорошо знал бы повадки этого хитрого зверя. И если охота закончится успешно, их положение в куклосе серьезно упрочится. В общем, все еще могло сложиться хорошо. Надо только потерпеть.
К обеду стало ясно, что этот день явно не складывается. После утренней стычки с Имнаком кухарка гоняла всех почем зря. К тому же один из корней Барьера подкопался под основание котла, и это основание выбрало именно сегодняшний день, чтобы внезапно просесть, наклонив котел, который выплеснул на окружающих изрядную долю кипящего варева. Самому Уимону повезло. В этот момент он как раз волок очередную бадью с отходами к питательной яме. Но когда он, предвкушая, как сейчас поставит бадью на место и, ухватив миску с парой солидных кусков требухи, которые успел урвать, пока кухарка распекала кого-то в дальнем конце кухни, залезет в дальнюю кладовку и наконец-то набьет вопящее от голода брюхо, ввалился к кухню, там стоял такой шум и крики, что ему сразу стало ясно, что и эти его надежды окончательно пошли прахом. Пока Уимон ошарашено взирал на все происходящее, откуда-то вывернулся Имнак и засветил ему такую затрещину, что у мальчика круги пошли перед глазами.
— Ну что уставился, уродец?! — заорал он. — Живо за Оберегательницей!
Суматоха улеглась только к вечеру. Мальчугана шатало. За весь долгий день в рот не попало даже маковой росинки. Уимон отволок последнюю бадью, на подгибающихся ногах добрел до дальнего угла и рухнул на тряпки. Последней его мыслью было: «Надо потерпеть…»
Следующее утро началось опять с пинка. Накануне Уимон так и заснул в кухне, не найдя сил добрести до отведенного ему угла в общей пещере. Ярость Самца была вызвана тем, что он не сразу отыскал приблудного и тому удалось урвать лишние полчаса утреннего сна. Мальчуган спросонья взвыл и попытался вывернуться, но Имнак остановился, когда совсем запыхался.
— Это научит тебя не прятаться от меня по углам, уродец, — злобно прорычал он, переведя дух, — а теперь нечего рассиживаться — живо за работу.
День прошел сносно. В обед кухарка, видно пожалев парня, так заморившегося вчера, сама сунула ему в руку миску с отличными кусками требухи и, развернув за худенькие плечи, слегка подтолкнула в угол, в котором он провел ночь. Пока он ел, Имнак на кухне не появился. Так что к вечеру Уимон слегка повеселел. И до возвращения отца оставалось всего ничего. Он мог вернуться уже и завтра.
