— Нет, моя любовь… точно нет.
— Почему ты так уверен?
Трой пожал плечами:
— Боги ведут меня в этой жизни к чему-то очень сложному и… великому. Я даже не знаю, для чего я им понадобился, но уж точно не для того, чтобы сложить голову, так ничего в жизни и не достигнув.
Лиддит фыркнула:
— Не достигнув?… Да о тебе УЖЕ сложены такие легенды, что затмевают деяния Илдриса Сильного или Смелли Второго.
— Легенды… — Трой усмехнулся. — Это чепуха. Я же на самом деле еще ничего не достиг. У меня нет ни дела, ни рода. Ни того, что уже создано, ни тех, кому это можно передать. Я же по-прежнему герцог даже без собственного замка. И мне по-прежнему даже негде преклонить главу…
— Ну, — хитро усмехнулась Лиддит, — насчет этого можешь не сомневаться. Теперь есть. Ведь любая женщина, выйдя замуж, прежде всего начинает обустраивать свое гнездышко.
— Лиддит, — удивленно воззрился на нее Трой, — ты что же, посмела отвлечь мастеров от… — Он мотнул головой. — Вот уж нет, ни за что не поверю.
Лиддит тихонько рассмеялась:
— Да нет, просто растения, выросшие из семян, что рассыпали мастера Алвура, наконец-то разделались с запахом. Да заодно, как выяснилось, они еще и полностью очистили верхний слой камня. Так что перед самым отъездом я… согласилась на предложение графа Шоггира позволить воинам из числа тех, кто не был отряжен в помощь мастерам, помочь нашей совсем уж немногочисленной челяди извлечь мебель из подвалов замка и расставить ее по комнатам. Поэтому тебя, мой милый, по возвращении ждет небольшой сюрприз.
Трой усмехнулся и лишь сильнее сжал в объятиях любимую женщину. Лиддит счастливо притихла и закрыла глаза, но затем внезапно дернулась и, вывернувшись из его объятий, села на ложе и развернулась к нему.
— О темные боги, я едва не забыла. Есть еще кое-что, о чем ты должен непременно узнать…
И она рассказала ему о последнем разговоре с сестрой.
На следующее утро их разбудил знакомый рев.
Трой открыл глаза, несколько мгновений прислушивался, а затем не выдержал и расхохотался.
— Ну наконец-то слышу признаки жизни, — сварливо отозвались снаружи. — Давайте, голубки, просыпайтесь, а то ваша охрана считает, что, пока вы спите, даже пернуть как следует нельзя. Тут же грозится башку расшибить.
Гмалин ввалился к ним в палатку одновременно с парой слуг, тащивших подносы с завтраком. Гном окинул подносы соколиным взором и одобрительно кивнул:
— Неплохо, вполне хватит перекусить перед завтраком.
Трой покосился на гору провизии, явно отправленную с кухни именно с расчетом на Гмалина и, вздохнув, недоуменно покачал головой:
— Даже не представляю, как вы там выживали в своих каменных чертогах, с таким-то аппетитом…
Когда на подносах остались только обглоданные косточки, Гмалин откинулся на спинку раскладного стульчика и, довольно хлопнув себя по брюху, милостиво разрешил:
— Ну ладно, теперь можешь выдвигать.
— Что? — усмехаясь, спросил Трой.
— Твое предложение.
— Какое?
— Кончай дурака валять, — рассердился Гмалин, — неужто ты думаешь, я не понял, что ты еще тогда, когда заставил меня допустить в каменный город людей, не замыслил поставить к скальным бойницам и эльфов?
Трой попытался изобразить удивленный вид, но надолго его не хватило. Он запрокинул голову и захохотал. Гном сокрушенно покачал головой:
— Ну как можно сотворить что-нибудь путное с таким несерьезным владетелем?
Лиддит набрала воздуха в легкие, собираясь ответить в столь же шутливом тоне, но тут над лагерем, над всем ущельем пронесся хриплый рев сигнального рога, установленного еще древними мастерами на сторожевом посту, устроенном гномами рядом с вершиной горы. Ни в одном городе гномов такого не было. Там сигнал всегда передавался внутрь горы, оповещая только гномов. И только в Крадрекраме сигнальный рог имел два раструба — первый, так же как и везде, где жили гномы, уходил внутрь горы, а второй — наружу. Дабы стража из числа людей, в древности стороживших Южные врата вместе с гномами, тоже была предупреждена. Гмалин насупился, поднялся со своего стульчика и, вытянув руку, ухватил свою секиру, которую, войдя в палатку, поставил в оружейную пирамиду при входе. После чего повернулся к Трою, улыбнулся и произнес:
— Ну вот они и пришли.
Глава 5
— Но… неужели, уважаемый господин капитан, нет никакой возможности снизойти к горю бедной девушки?
Слова, которые были произнесены, могли бы показаться криком отчаяния, если бы не тон, каким все это было сказано. А сказано это было томно, с придыханием. Причем в тот момент, когда они произносились, сама произносившая их уютно устроилась на коленях этого самого офицера, к которому обращалась. А ее ручка, затянутая в тонкую сеточку изящной перчатки, шаловливо проникла в разрез нижней рубашки офицера, и теперь нежные пальчики гладили курчавую поросль на могучей груди офицера.
— Ну почему же, — прорычал капитан, — долг каждого мужчины состоит в том, чтобы служить женщине. И я клянусь… — В чем он собирался поклясться, его подружке узнать так и не удалось. Потому что в коридоре послышался дробный грохот каблуков и чей-то запыхавшийся голос звонко закричал:.
— Капитан Изриел, капитан Изриел! Вас срочно требуют во дворец.
Офицер замер, будто надеясь, что, если ничем не выдавать своего присутствия, этот так некстати зазвучавший голос куда-то исчезнет, но потом, осознав тщетность надежды, зло взрычал и проорал:
— Заткнись! Слышу! Уже иду!
После чего нежно подхватил сидевшую у него на коленях точеную женскую фигурку обеими руками за талию и, мягко приподняв, пересадил на кровать рядом с собой.
— Прости, милая, служба…
Девушка надула губки:
— Ну вот. Опять. Вечно вы, мужчины, куда-то торопитесь. — И она несколько картинно упала на спину, подняв руки к голове и взъерошив волосы, отчего ее грудь, уже слегка вывалившаяся из наполовину рас шнурованного платья, приподнялась и стала выглядеть еще соблазнительнее. Капитан, уже натянувший камзол, на мгновение замер, не в силах оторвать взгляд от открывшейся глазу картины, рефлекторно сглотнул, после чего сердито отвернулся и принялся ожесточенно застегивать пуговицы камзола. Девушка вновь села на кровати и, протянув руку, робко прикоснулась к его рукаву.
— Может ли бедная девушка надеяться, что бравый капитан на своей службе будет хоть иногда вспоминать о ней?
— Ну конечно, моя дорогая, — пробормотал капитан, надевая перевязь, — непременно. Более того, как только покончу с делами, я немедленно тебя навещу.
После чего капитан надел шляпу, расправил перевязь и, коротко кивнув, вышел из комнаты.
