Гном замолчал. Трой некоторое время сидел молча, ожидая продолжения, но, похоже, гном ушел в свои мысли. Поэтому Трой тихо спросил:
— Так что там насчет луков?
— А, это… ну, они действительно учат луки, но раньше, ДО того как. А в бою… они им просто поют.
— Чего поют?
Гном пожал плечами.
— Кто ж его знает? Гимны, наверное.
— Зачем?
— Ну, чтобы луки не обиделись… или чтобы старались сильнее… а впрочем, не знаю, поют и все. Но это не колдовство.
В этот момент послышался звонкий голос Дифлина, который окончательно прижился в сотне на роли глашатая.
— Господин сотник требует десятников!
— Ну, слава богам, — пробурчал гном, поднимаясь на ноги. — Похоже, сотник нашел нанимателя. А то я уже что-то совсем разленился, скоро секиру в руке не удержу.
Он сладко, с хрустом потянулся и степенно, вразвалку двинулся в сторону таверны, в которой квартировал Даргол. Хотя гном категорически отказывался от любой официальной должности в сотне, он тем не менее считал своим долгом присутствовать на всех совещаниях, которые проводил сотник. Впрочем, его право на это никто и не оспаривал. Все понимали, что, если бы не это необъяснимое упрямство, гном мог бы занять любую должность. Трой нехотя двинулся за ним.
Последнюю неделю Трой старался не появляться не только в самой таверне, но и даже во дворе. Причин тому было две. Первая заключалась в эльфе. Вернее, в том, как он оказался в сотне…
Сразу после того, как они вернулись из города, Трой, натянув свежекупленный камзол, отправился к сотнику. Как сказал гном, «командира следует немедленно проинформировать о неожиданном пополнении десятка». Однако объяснить, что значит «проинформировать» и чем оно отличается от «доложить», отказался наотрез. Только усмехнулся и сказал:
— Сам все увидишь.
Остальные бойцы десятка гнома поддержали.
Когда Трой, переминаясь с ноги на ногу, доложил сотнику, что просит зачислить в десяток еще одного стрелка, Даргол отложил перо и, сложив руки на груди, уставил на молодого десятника пристальный взгляд. Трой, которому и так было не по себе, почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
— Понимаете, молодой человек, обычно я САМ определяю, кого брать в свою сотню и какое ему положить жалованье. — Сотник сделал паузу, вновь окинул взглядом своего десятника и спросил: — А чем этот стрелок так привлек ваше внимание, почему вы решили, что МОЕЙ сотне понадобятся его услуги?
— Да-а ничем, сотник… — Трой густо покраснел. — Просто так получилось. Мы с ним побратались, и эльф пошел вместе с нами, ну и вот… — Трой смешался и умолк, потупив глаза в пол. Некоторое время в комнате стояла тишина, ее нарушил какой-то странно вкрадчивый голос сотника:
— Трой, ты сказал «эльф»?
Молодой десятник, не поднимая глаз от пола, утвердительно мотнул головой.
— Да, сотник.
И вновь наступила тишина. Трой не выдержал и посмотрел исподлобья на Даргола. Сотник сидел, откинувшись на стуле, и напряженно глядел перед собой. Его лоб пересекали три глубокие морщины. Но вот он перевел взгляд на Троя.
— А что сказал Гмалин?
— Ну… он был против. Сначала. Пока тоже не побратался.
Тут Трою показалось, что сотник вздрогнул. Да нет, точно показалось. С чего бы это суровому воину Дарголу вздрагивать?
— Гмалин побратался с эльфом?
— Ну да, — сказал Трой. — Ему эльф сам предложил.
На этот раз Трой готов был поклясться, что глаза сотника едва заметно расширились.
— Эльф предложил гному побрататься?
Трой кивнул.
— Ага! Дело в том, что эльф — Проклятый Лесом. Это Гмалин так сказал. И он был очень против, чтобы я… ну, там в лавке кое-что случилось… а потом все сказали, что я вляпался… и Гмалин тоже не хотел… а потом эльф предложил всем побрататься и все согласились… ну и… — Трой снова сбился и замолчал. В комнате вновь воцарилась тишина, затем сотник задумчиво покачал головой, и его губы дрогнули в легкой усмешке.
— Ладно, Трой, иди, я утверждаю твое решение и… пусть Гмалин зайдет.
Вот после того разговора Трой и решил держаться от сотника подальше. Хотя бы какое-то время. Пока все не уляжется. Впрочем, основной причиной был вовсе не этот разговор. ОСНОВНОЙ причиной была хозяйская дочка.
Еще когда они в первый вечер пришли в таверну поужинать, гном, сидя за столом, ткнул Троя в бок.
— Слышь-ка, десятник, а на тебя, похоже, хозяйская дочка глаз положила.
Трой, который в этот момент прихлебывал эль из кружки, поперхнулся. С трудом откашлявшись и переведя дух, он поискал глазами указанную персону и… густо покраснев, с натугой произнес:
— Да она это… старая.
Он уже достаточно пообтерся, чтобы его представления, воспитанные укладом жизни в глухой деревеньке на краю света, пришли в некоторое соответствие с реалиями жизни, но мысль о том, что он будет заниматься ЭТИМ сам, да еще с женщиной, старше его раза в полтора, привела его в некоторую оторопь.
Гном хмыкнул.
— Ну, я бы не сказал. Даже по вашим, человечьим меркам она еще в самом соку. Лет тридцати — тридцати трех. Хотя, конечно, постарше тебя… Но разве в этом дело? Посмотри, какая заводная!
В этот момент дочка хозяина оглянулась и, заметив, что Трой смотрит на нее, шаловливо повела бедрами и томно рассмеялась, отчего ее пышная грудь призывно заколыхалась.
— Ну, что я говорил! — удовлетворенно произнес гном. — Точно запала!
Трой покраснел еще гуще и, поспешно ухватив кружку (с таким видом, будто собирался за ней спрятаться), сделал большой глоток. Весь десяток дружно расхохотался.
— Да, парень, похоже, тебе сегодня ночью будет чем заняться.
— Да уж не сном, понятное дело.
— Ты только это… кровать выбирай не больно скрипучую.
— А то всей сотне сегодня не спать.
— А то дело-то молодое! Пока устанет…
Так что, когда хозяйская дочка, зазывно виляя бедрами, подошла к их столу и, наклонившись так, что грудь едва не вывалилась из разреза платья, томно произнесла:
— Молодой господин желает еще чего-нибудь? — Трой, красный как рак, вскочил из-за стола и пулей вылетел наружу. С тех пор его можно было заставить приблизиться к таверне ближе, чем на сотню шагов, только заковав в цепи. И это даже после того, как гном сообщил Трою, что хозяйская дочка не больно горевала о потерянном кавалере, в ту же ночь утешившись с десятником второго десятка, огромным, медведеподобным и жутко волосатым грондищем…
Они прошли через двор и, отворив дверь, вошли в таверну. За длинным столом, за которым они обычно сидели во время совещаний, сотник оказался не один. Рядом с ним сидело двое. Один был толст и, несмотря на жару, одет в бордовый бархатный камзол с меховой оторочкой и бархатный же берет. На пузе у него покоилась толстая золотая цепь с медальоном. Другой был худ, одет в простой камзол из черной ткани и черные же рейтузы. Гном скорчил рожу.
