Голоса отдалились, я не услышал, что сказал молодой да горячий, но все трое быстро догнали стражей, те даже не оглянулись, молодой подошел сзади к левому, я не поверил глазам, одной рукой быстро зажал ему рот, прижав к себе, а тот, что старше, моментально всадил лезвие длинного острого ножа в правый бок. Часовой дернулся и затих, мгновенно умерев от страшного болевого шока, когда стальной клинок разрывает печень.
Второй страж умер от удара в горло, ему старший точно так же умело зажимал рот, не давая даже прохрипеть. Третий настороженно оглядывался по сторонам, везде тихо, он подал знак соратникам продолжать путь.
Я, конечно, свинья, ощутил не гнев или сострадание, а облегчение. Конец мукам Вертера, быть или не быть, как себя держать, можно ли убивать в спину, я же рыцарь, да еще и паладинства пока не лишился. Я вытащил из-под полы арбалет, быстро натянул тетиву на новый пропил. Убивающих в спину даже мать Тереза разрешит с чистой совестью убивать тоже так же скрытно и не давая им шанса на защиту.
Задержав дыхание и поймав в прицел голову молодого варвара, я легонько нажал на спуск. Инстинктивно ждал звонкий щелчок стальной тетивы, но там лишь чуть шелестнуло. Не услышал бы, не прислушивайся так, а на той стороне улицы один мергель исчез, а на его месте мгновение висел кровавый туман, затем красные ошметки разлетелись в стороны. Голова второго стала короче: верх черепа снесло, а кровью забрызгало третьего, что в испуге отпрыгнул и быстро выдернул меч.
Что за болты у меня, мелькнула испуганная мысль, ну и маг, ну и штучки у тебя. Зачем я мучился, пилил, хотя пилил не я, но все равно заморачивался и надеялся, а тут будто и нет никакого нового пропила… Вторая стрела сама поднялась из полой рукояти в желоб, рычаг натянул тетиву все с той же легкостью, что за фигня, почему нет усилия, я поймал третьего на прицел, кончик пальца придавил спусковую скобу.
– Тревога! – закричал мергель громко. – На нас напали!
Щелчок я не услышал, так громко барабанит сердце, а варвар выронил меч и ухватился за грудь. Оттуда ударила темная струя, я замер в тени, кочевник медленно повернулся вокруг оси и рухнул лицом вниз.
В ночной тишине, холодной и напряженной, послышался стук подошв. Бегут, как я понял по звуку, трое, а когда они вынырнули на свет, я узнал впереди Ланаяна, холодного и четкого, ничуть не запыхавшегося, хотя железо на нем еще не успело остыть после жаркого дня.
Он первым увидел разбросанные клочья мяса, сбавил бег. Двое стражей выбежали вперед, мечи в ножнах, но руки на рукоятях мечей.
Один вскрикнул испуганно, красные от непривычной нагрузки лица вдруг начали бледнеть.
– Что тут было… – прошептал один.
– Гарпии пировали? – предположил второй.
Третий мергель, которого задело осколком, распростерся на мостовой почти цел, только под головой большая лужа крови. Ланаян остался, осматриваясь, а стражники осторожно присели перед убитым на корточки.
– Что с ними? – спросил Ланаян.
Он не смотрел на труп, его глаза двигались в орбитах, высматривая хоть какое-то движение поблизости, а уши подрагивают, как у коня, вылавливая любые звуки.
Один страж поднялся, лицо бледное, вот-вот стошнит, второй, напротив, склонился еще ниже, потрогал, деловито и без отвращения перевернул на спину.
– Кто-то снес ему полчерепа.
– Мечом?
Стражник помедлил, поворачивал голову убитого так, чтобы луна освещала все ямочки.
– Скорее, секирой…
Второй сказал угрюмо:
– Вилми, ну какая тут секира? Даже от тупого лезвия край был бы ровнее.
– А что тут?
– Дубиной, – предположил стражник уверенно. – Или палицей! Я видел, как один кочевник в красивом замахе снес вот так полголовы другому, а тот еще долго бежал, разбрызгивая кровь…
Ланаян наконец опустил взгляд, лицо теперь в тени, я не мог рассмотреть, что оно выражает.
– А что с третьим?
– С этим проще, – доложил стражник. – Его пробили насквозь копьем. Копье вытащили и унесли, вон вроде бы след…
– Это не след, – сказал Ланаян. – Вон там тоже…
Первый стражник спросил тоскливо:
– Все три – мергели. С нас шкуры спустят.
Второй возразил:
– За что?
– Они погибли, – сказал первый зло.
– Не погибли, – поправил первый, – а убили друг друга. Подрались! Горячий народ, степняки. Кровь играет.
Ланаян внимательно всматривался в убитого.
– Что у них за копье? – пробормотал он. – Толщиной с дерево?.. Пробили насквозь и унесли?
Первый стражник вздрогнул.
– Неужели у них есть и огры?
Второй сказал тоскливо:
– Нехорошо, что все трое – люди конунга Бадии!
– Меж собой вряд ли подрались бы, – согласился первый. – У конунга с этим строго.
Ланаян обошел вокруг убитых, но не присаживался, оценивал обстановку в общем.
– Полагаете, их убили воины другого племени?
Первый стражник возразил:
– Нет, как раз ихнего. Говорят, у них там в племени большой разброд. Я слышал, старейшины негодуют. Конунг уже и дом себе завел здесь в городе, а по их обычаям – это осквернение их нравов.
– Ну не до смертоубийства же этот разброд!
– Это у нас бы только покричали да полаялись, а это дикари, дети ветра и кобылиц…
Ланаян тяжело вздохнул.
– Да, горячий народ. Ладно, так и доложим. Только бы не подумали, что это наши их…
Стражник возразил:
– С чего бы? Они знают, наши и мышей боятся.
Ланаян зло сверкнул глазами.
– Но-но, разговорчики!
Я отступил в тень поглубже, на цыпочках выбежал на параллельную улицу. Если конунг Бадия объявил на меня охоту, пока еще неофициально, я имею право ответить тем же. Если еще не объявил, то все равно у любого человека есть право дать сдачу. Даже заранее.
С арбалетом что-то непонятное, либо нужно делать пропил еще ближе к дуге, чтобы натяжение стальной тетивы было минимальным, либо дело не в натяжении. Но при прежней стрельбе первого мергеля разнесло на клочья, соседнему сорвало полголовы, а вторым выстрелом всего лишь пробил в третьем широкую дыру…
В глубокой тени, присев за густыми кустами, я затих и шевелил только мозгами, поворачивал так и эдак сцены, наконец воображение сопоставило первого мергеля, которого в клочья, и третьего с дырой в груди. Первый толще и мускулистее, есть такие люди с плотными и широкими костями, настоящие быки, под ними земля прогибается, широкий пояс покрыт массивными стальными бляхами, а еще на поясе длинные ножи в тяжелых ножнах…
