– Пусть награждает свой король, – решил я.
– Но у нас награждают и чужих граждан!
– И потому награды обесцениваются, – сказал я серьезно. – Нельзя их раздавать налево и направо всем, кто протянет руку. Лучше бы по этой руке палкой!
Элеонора смотрела на меня, не отрывая взгляда, я старательно раздвигал плечи и старался выглядеть глупее и отважнее, но проклятый бес оппозиции толкает в ребро и заставляет возражать достаточно аргументированно, чего варвару никак нельзя, уважать не будут.
– Лучше бы, – согласился король мирно. – Но палкой должен не король. Король всегда улыбается и милостиво помовает дланью.
– И наклоняет голову, – добавил я. – Тоже милостиво.
– Вот-вот, вы все понимаете!
– Но помовать дланью и кивать всему, что скажут…
Он вскинул брови.
– А как же? Короли вообще не слушают, что им говорят. На то и короли! Но ты, как я вижу, скромен, как и подобает герою. Но я – Мое Величество, должен следить, чтобы виновные не оставались без наказания, а добродетельные – без награды. Иначе вся система рухнет… но это ты еще не понимаешь.
Я поклонился снова.
– Ваше Величество, детям степи незачем понимать. Нам мир дан в ощущениях! Мы сразу чувствуем то, что другим еще долго понимать и понимать.
– И что ты чувствуешь сейчас?
– Будет награда или нет, – сказал я, – мой конь не побежит быстрее, а я не научусь летать, как птицы. Так зачем мне что-то лишнее?
Он нахмурился, всматривался в меня, словно впервые увидел кочевника и старается понять нашу философию. Элеонора встала за его спиной и опустила ладони на его плечи. Взгляд ее темных глаз оставался нежным и загадочным.
– Я могу сказать зачем, – буркнул он. – Мне вообще-то, если хочешь быть таким уж честным, тоже наплевать, будешь ты награжден или нет. Это нужно для других! Порядок существует до тех пор, пока виновные, как я уже сказал, будут наказываться, а заслуженные – награждаться. Это должны видеть все! Глядя на твои награды, кто-то из лентяев и лежебок, может быть, поднимется с дивана и выйдет в опасный и трудный мир, где можно что-то совершить для города, для королевства, для короля!
– А-а-а, – протянул я, – то-то думаю, почему все, принимая награду, обязательно говорят, что рассматривают ее как аванс… Они берут аванс, а остальное пусть вносят, значит, другие. Так?
Элеонора смотрела неотрывно, лицо посерьезнело, я вроде бы говорю глупости, но король воспринимает очень серьезно, что странно, спорит и оправдывается, словно на чем-то схваченный за руку.
И сейчас он хмуро и с явной неохотой проговорил:
– Ну, в общем… так и задумано.
Я развел руками.
– Тогда что пожелать… У моего коня ремень на левом стремени потерся. Замените его королевским указом… И вам будет не накладно, и герольды протрубят по всем городам о королевском подарке.
Элеонора нахмурилась, король посмотрел на меня исподлобья, пожевал губами в раздумье.
– Больно мало…
– Главное, – сказал я внушительно, – не сам подарок, а внимание.
– Я согласен, – сказал он уже несколько более довольным голосом, – одаривать королевским вниманием – не так разорит казну. Но, боюсь, народ не оценит.
– Народ? – изумился я. – У вас демократия? Народ всегда безмолвствует!
– Но иногда слишком громко, – уточнил он, – безмолвствует. В этих случаях надо слушать особенно внимательно.
– Если король позаботится об исправном стремени для моего коня, – сказал я, – все люди королевства увидят не только вашу заботу, но и то, что от вашего зоркого, аки у рыси, глаза не ускользает никакая мелочь! Сразу с восторгом заговорят, что сам король заметил изношенный ремешок и заботливо велел заменить на новый… за счет казны. Причем, не своему подданному, а страннику из других стран. Это привлечет в ваше королевство дополнительных зевак, они спустят деньги в местных кабаках, что даст добавочный доход в казну, а потом их самих можно продать в рабство.
Он нахмурился.
– У нас нет рабства.
– Мне тоже жаль, – сказал я с сочувствием. – Хорошее было время… Так как насчет стремени?
Он тряхнул головой, Элеонора слегка помассировала ему виски. Взор Его Величества слегка прояснился, голос еще колебался, как кораблик на волнах, но постепенно окреп и наполнился королевской решимостью:
– Стремя… стремя, да… стремена для героя-всадника – важно, потому я весьма благосклонно…
– Отец, – произнесла Элеонора с укором.
Король встрепенулся, покосился в ее сторону.
– Что-то не так?.. Ах да, этого, конечно, не совсем уж и достаточно. Нехорошо, если короля считают прижимистым, хотя на самом деле это простая королевская бережливость. Король должен быть хозяйственным!
– Золотые слова, – сказал я с восторгом.
Он посмотрел с подозрением.
– Вы в самом деле так думаете?
– Абсолютно, – сказал я твердо. – Большинство слабых и никчемных королей стремятся стать великими и потому развязывают кровопролитные опустошительные войны. Вы не такой король, вы мудро укрепляете экономику, а на драки положили… свое невнимание. Это мне можно к подвигам, я дурак, любой подтвердит, да и по мне видно, а вы далеко не лыком шиты, у вас даже халат в золоте!
Глава 8
Он морщил лоб, стараясь уследить за изгибами моей великолепной речи. Элеонора хлопала глазами и растерянно улыбалась, принцессам положено улыбаться и олицетворять; наконец король спохватился и сказал потвердевшим голосом:
– Да-да, вы заметили, это весьма… дивно, что с таким ростом и с такими данными… но я все-таки должен… что я должен?
Элеонора наклонилась к его уху, я видел, как двигаются ее полные губы, почти задевая ушную раковину короля. На миг возникло страстное желание, чтобы мне вот так шептала и касалась горячими губами.
– Ага, – сказал король, – вы ведь десятник, да?
Элеонора снова наклонилась к его уху и что-то тихонечко сказала. Король кивнул, не отрывая от меня испытующего взора.
Я пробормотал хмуро:
– Ну да.
Он сказал торжественно:
– Я возвожу вас королевским указом в сотники!
Элеонора нахмурилась и посмотрела на отца с такой укоризной, словно ожидала производства меня в генералисимуссы.
– Спасибо, – сказал я настороженно, – но где же сотня? И – золотыми сотня или серебром?
Он поморщился.
– Доблестный герой, ты не так все понял… Сотню не дам, ни золотом, ни людьми. Денег жалко, а людей нет. У меня самого не наберется сотни воинов. Наше королевство избрало путь наращивания экономической мощи, как ты сам прозорливо заметил… с чьей-то помощью, наверняка, потому мы сократили военные расходы. Правда, не без давления со стороны победителя, но это частности.
