Его запрятанные под костяные выступы глаза медленно выпучивались до самых пределов, рот приоткрылся так, что язык вывалился и повис концом на уровне живота.
– Ты в самом деле убийца магов и разрешаешь мне занять ту башню?
Я милостиво наклонил голову.
– Изволю. Только сразу же укрепитесь там, мудрый и достопочтенный. Вы же знаете своих собратьев… не важно, люди, тролли, эльфы или кентавры. А этот храмик, как я уже изрек так умно, оставим кентаврам. Область здесь бедная, зато богатый город там – другое дело! Вы сможете принести пользы своим собратьям намного больше, работая и за границей, где у вас больше возможностей. Пусть совесть ваша будет чиста перед породившим вас народом, который вы вроде бы оставили, но на самом деле никогда не оставите, даже если и забудете о нем вскоре, как это всегда бывает.
Он прошептал с горящими глазами, а это жутковато, когда вот такие глазищи да еще и горят безумной жаждой поскорее добраться до великих возможностей там далеко, среди чужого племени:
– Да, конечно… я унесу родину на перепонках своих задних лап, она будет посещать меня в редких, надеюсь, кошмарах, но там я смогу реализовать весь свой огромный потенциал… От меня потребуется что-то еще?
– Пустячок, – сказал я милостиво, хотя сперва собирался умолчать, но наивный тролль слишком честно высказал, как он стремится выехать за пределы своего бедного края, и только дурак не выжмет на моем месте больше. – Принесете мне вассальную присягу… Чистая формальность, сами понимаете, но так положено, иначе рухнет вся иерархия. Я скоро отбуду в Сен-Мари, это очень далеко отсюда, почти за краем света, контролировать не буду…
– Как вы это сделаете?
– Уладь все в племени, – велел я, уже переходя на приказное «ты», – покончи с войной, а потом выбирайся… выбирайся… во-о-он за тот лесок.
– И что там?
– Тебя буду ждать либо я, – сказал я, – либо гонец от меня. Он и доставит прямо в Тибор к башне мага.
– А как… – начал он.
Я прервал:
– Не будем затягивать. Время дорого. Сейчас я удаляюсь, а ближе к вечеру жду. Не опаздывай!
Фрогакл, чтобы не раздражать сородичей неприглядным видом в мерзкой личине человека, выбрался за пределы стойбища, там превратился в человека и ожидал в указанном месте уже в виде очень дородного мужичка с мясистым лицом и щеками на плечах. А еще с таким выпирающим животиком, что в людской личине походил на большую толстую жабу намного больше, чем когда оставался троллем.
Я вышел из-за каменной гряды, стараясь ступать неслышно, Фрогакл переменился в лице и застыл, почтительно трепеща.
Я медленно пошел к нему, разминая плечи и могучие когтистые лапы. Фрогакл посерел, лицо несчастное, но старался выдавить улыбку, а от почтительности едва не припал к земле.
– Ну чего? – буркнул я, старательно приглушая голос. – Ты и есть тот троллий шаман?
Он пролепетал, мелко-мелко трясясь всем телом:
– Я, великий дракон!
– Великий господин, – проревел я, – и повелитель всего Рич прислал меня, чтобы я отнес тебя к башне неугодного ему колдуна, которую он изволил взять себе. Все верно?
Фрогакла затрясло сильнее, он едва пролепетал:
– Да-а… Если можно…
– Что значит «можно»? – прорычал я. – Если великий и громоподобный Рич велел, то можно все. Если не велел, то не можно. Что характерно – ничего.
– Слава великому Ричу! – проговорил он торопливо.
– Слава, – согласился я охотно. – А ты чего сам не отрастил крылья? Уже давно бы летел, аки птица, облая и озорная…
– Но я, – пролепетал он, – не умею в что-то огромное! И такое страшное… Только во что-нить мелкое и поганое. В человека, например.
– Да, – согласился я, – превращаться в человека – последнее дело. Но когда нужно какую пакость и гнусность совершить, то лучше человечьей шкуры ничего на свете нет.
Он сказал робко:
– Мудрецы говорят, что когда Великий Жаб хочет наказать кого-то, он превращает его в человека.
Я довольно хохотнул.
– Все верно. Человек может всё, пока не начинает что-то делать… Залезай, нам обоим тут делать нечего… Великий Рич велел спросить строго и с пристрастием: все уладил в племени?
Его тряхнуло, он прошептал робко:
– С пристрастием? Меня?
Я подумал, поскреб лапой лоб. Фрогакл пожелтел от жуткого скрежета.
– Может, – сказал я без особой уверенности в голосе, – не тебя?
– Точно не меня, – заверил он.
– Тогда ответствуй без пристрастия, – разрешил я.
Он с великим облегчением перевел дыхание.
– Все-все уладил, – сказал он торопливо. – Войны больше не будет. Все согласились оставить храм кентаврам, если у меня будет настоящая башня, что для нас еще почетнее и престижнее. А я смогу помогать племени оттуда…
Я рассматривал его внимательно, этот толстенький тролль обладает настоящим мужеством ученого: трясется от ужаса, но не похоже, что его можно устрашить настолько, чтобы…
– Еще не передумал? – спросил я и чуточку дохнул в сторону. Длинная струя пламени выжгла по земле коричневую полоску, где остались дымящиеся стебельки травы. – А то, если не хочешь уже…
Он судорожно вздохнул и сказал почти плачущим голосом:
– Нет!.. Башня… собственная башня… Вбирающая в себя магию… Я готов и жажду…
Мне стало неловко, я буркнул:
– Тогда чего ждешь? Залезай.
Он прошептал торопливо:
– Простите, великий дракон, это очень непочтительно, но я… да, уже лезу на вас, хотя так непочтительно, так непочтительно, что я просто и не знаю…
Не удостоив его ответом, я подставил лапу под мягкую колышущую задницу и пихнул вверх. Трепещущий Фрогакл в мгновение ока оказался за спине, торопливо всадил себя в щель между высокими шипами гребня, ухватился передними лапами, уже руками, но все равно еще лапами.
– Готов?
– Да, господин дракон!
– Молодец, – проревел я. – Ты молодец. И не трусишь, и сразу разобрался, где и как сидеть.
Он поежился, очень довольный, а я разбежался, все четыре мощно ударили в землю, оставив вмятины в твердой сухой земле. Крылья торопливо оттолкнулись от плотного, как вода, воздуха. Я пошел набирать высоту как можно круче. Фрогакл со своим объемным телом заполнил щели между двумя шипами, никакой ураган даже не сдвинет, можно за него не трястись. Я еще раз подумал, что он, переходя в личину человека, выбрал облик истинного красавца с точки зрения троллей: толстого, пузатого, короткорукого и коротконогого, но как раз среди людей такие пользуются симпатией и доверием, а мускулистые красавцы раздражают даже умных и влиятельных.
