Ни на одно из предложений Катя не ответила. Ни одной записи на стене не оставила. Лишь изредка выкладывала треки немецкой группы «Nighthawks», играющей в стиле лаунж. Зачем, в таком случае, ей вообще нужен был аккаунт?..
И снова, как и два года назад, Вересня настигла мысль, что он упустил что-то важное. Что-то, что все могло бы объяснить и все это время лежало у него под носом. Мозолило глаза. Примерно так же, как Музей Арктики и Антарктики, втиснутый в тело бывшей единоверческой Никольской церкви; его куполу не хватало важной стилеобразующей детали, чтобы здание выглядело законченным. Креста на вас нет, подумал Вересень, проходя мимо музея по направлению к ближайшему подъезду в доме 22.
Звонить в квартиру на третьем этаже Вересню пришлось довольно долго. После каждого звонка он прикладывал ухо к потертому дерматину, пытаясь уловить хоть какой-то шорох. Поначалу за дверью было тихо, но когда Вересень совсем уже собрался уходить, где-то в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник загорелый парень лет тридцати, облаченный в пляжные шорты и помятую белую футболку. Точно таким же помятым выглядело лицо парня.
– Привет, – сказал он, не выразив никакого удивления.
– Привет, – ответил Вересень.
– Проходите.
Развернувшись, парень прошлепал босыми ногами вглубь квартиры. Вересень последовал за ним.
– Поздновато встаете.
– Поздновато ложусь. Сова, что тут поделаешь.
Через мгновение они оказались на кухне, чистой и светлой. Единственное, что портило ее – обилие вещей: слишком много полок, слишком много посуды на полках. Несметное количество бессмысленных и томных псевдодизайнерских штучек: морские раковины, толстые свечи, ключницы, коллекция винных пробок, с полдюжины настенных часов – с райскими птицами, с ретро-автомобилями, с кофейными зернами, с домашними животными, с очкастой девицей, углубленной в чтение томика Лавкрафта. А еще были статуэтки, африканские маски, целый полк новодельных японских нэцкэ и фотографии, заключенные в затейливые рамки. А на подоконнике, среди цветочных горшков, стояли двое стражей этого диковинного будуара – китайский позолоченный кот с поднятой лапой, в котором Вересень тотчас признал Манэки-Нэко
[14]
, и позолоченная же трехлапая жаба с монетой во рту. Единственным инородным телом в девичьей светелке был плакат, висевший над столом. С плаката на Вересня взирал устрашающего вида качок со штангой, а надпись на плакате гласила:
МУТИРУЙ БЫСТРО И КАЧЕСТВЕННО
С
М U T A N T
Заякорившись на качке, Вересень несколько секунд раздумывал, с чего бы начать разговор. Владелец квартиры не вязался с Вернером Лоденбахом примерно так же, как не вязался раздувшийся от мускулов штангист с Манэки-Нэко. Но парень сам пришел к нему на помощь.
– Где? – спросил он.
– Что? – озадачился Вересень.
– Заказ.
– Какой заказ?
– Я не понял, – теперь уже озадачился сам владелец жабы и кота. – Мне должны были принести заказ. Спортивное питание. Разве вы не курьер?
– Нет. Я совсем из другого ведомства.
Вересень достал из кармана удостоверение и протянул его парню. Изучив корочки, тот поднял глаза на следователя. Теперь к недоумению в его взгляде прибавилось беспокойство.
– А что произошло? Если вы насчет «Мутанта», то это – лицензионный продукт… Заказал его в интернет-магазине, доставка сегодняшним днем. Сами можете проверить… Э-э… Борис Евгеньевич.
– А вас как зовут?
– Илья. Илья Нагорный. Паспорт показать?
– Успеется. Меня интересует Вернер Лоденбах. Знаете такого?
– В первый раз слышу. Кто это? Специалист по разработке спортивного питания?
– Вряд ли. Хотя… – Вересень на секунду задумался. Лоденбах был связан с фармацевтикой и разработкой новых препаратов, а что есть банки с капсулами для наращивания мышечной массы, как не препарат?
– Я не знаю человека по имени Вернер Лоденбах.
– Где вы были в двадцатых числах июля этого года?
– Отдыхал. На Тенерифе.
– Надо полагать, что документальные свидетельства этому тоже имеются? Кто-то может подтвердить факт поездки?
– Да кто угодно! – оживился всклокоченный Илья. – Мы там целой компашкой зависали. Пять человек. А в почте электронные билеты лежат. Магнит привез на память. Бейсболку. Дождевик из Лоро-парка, это там, где касатки представления дают. Слыхали про касаток?
– Киты-убийцы, – меланхолично заметил Вересень, прохаживаясь по кухне.
– Точно! Были еще вино и хамон, но все выпито и съедено. Так что случилось-то?
– А во время вашего отсутствия в квартире никто не жил?
– Нет.
– Сколько вы пробыли на Тенерифе?
– Две недели. С пятнадцатого по двадцать девятое июля.
– А как же цветы? – Вересень устремил взгляд на мини-джунгли, оккупировавшие подоконник. – Кто-то же их должен был поливать во время вашего отсутствия?
– Самополивающиеся горшки! Слыхали что-нибудь про это эпохальное изобретение? В горшке есть двойное дно и специальная система, которая проводит воду и не дает цветам засохнуть.
– Ясно. И собаки у вас нет?
– Даже хомяка не удосужился завести.
– А могло такое случиться, что кто-то воспользовался квартирой в ваше отсутствие? Может быть, давали ключ кому-нибудь? Девушке там… или лучшему другу?
– Вроде нет, – Илья почесал переносицу, как будто что-то вспоминая.
– Вроде?
– Ничего на ум не приходит. Объясните, что произошло? Может, тогда дела пойдут повеселее?
Дела даже не думали посылать Вересню застенчивую улыбку надежды, напротив – ощутимо отдавали тухлятиной. Не нужно быть хорошим психологом, чтобы понять: хипстер, свивший гнездо на третьем этаже дома по улице Марата, вовсе не та фигура, которая способна поднять хвост на Вернера Лоденбаха. На изощренного лжеца Илья Нагорный не похож – слишком недалек. На исполнителя чужой воли, попки на телефоне (прими товар – сохрани товар – передай товар) – тоже. Кирилл, портье с ресэпшена гостиницы «Викинг», забросил вещи женщине с длинными волосами и в солнцезащитных очках. И Вересень мысленно напялил на Илью парик и очки – ничего не вышло, мутируй быстро и качественно не сработало.
Качества в этом перевоплощении было ноль.
К тому же, следователь ни секунды не сомневался, что в искомый период времени Илья покачивался на волнах Атлантики и демонстрировал мускулатуру касаткам из Лоро-парка.
– Во время вашего отсутствия в квартире находились люди. И по этому адресу были принесены вещи гражданина Германии Вернера Лоденбаха.
