– Это ты мне говоришь? Мне, Каменному Лютеру?
– Да хоть и железному, – сообщил я. – Прочь, крыса.
– Ты, чистенький, – сказал он громовым голосом, – с этой палкой за спиной! Хоть держал когда-то свой меч в руке? Что-то не вижу на тебе ни одного шрама!
– Я их оставляю на других, – ответил я четко, – а не получаю.
Пираты одобрительно зашумели, острый ответ нравится всем, а Лютер проревел трубным голосом:
– Ты?.. Боец? А почему такой чистенький?
– Потому что могу себе это позволить, – ответил я. – Я мужчина, а не сопляк, который старается выглядеть большим и страшным. Потому что никого не стараюсь испугать, как некоторые трусы, что крутой драки боятся и напускают на себя свирепый вид, мол, бойтесь меня, я страшен в гневе!
Пираты снова зашумели, но как-то неуверенно, то же самое можно применить и к ним, а Лютер выхватил меч и зарычал, оскалив зубы:
– Я убью тебя!
– Кто способен убить, – ответил я, – тот не сотрясает воздух воплями. Кого ты пугаешь, сопляк?
Пираты снова захохотали, «сопляк» в применении к Лютеру да еще от меня звучит очень уж круто. Лютер, как я понял сразу, предпочел бы только посотрясать воздух угрозами и криками, но для этого надо, чтобы я отступил, а сейчас на кону его мужская честь, и он, дико завопив в последней попытке меня напугать, вынужденно ринулся вперед, занеся меч для удара.
Я уже все просчитал, как массу тела этого рыхлого здоровяка, так и его умение владеть этой железной оглоблей, потому не стал ввязываться в обмен ударами, когда есть шанс завершить все быстро, в нужный момент стремительно сдвинулся. Меч Лютера просвистел мимо, а сам он провалился вслед за своим оружием. Когда выровнялся и начал свирепо поворачиваться ко мне, я ударил со всей силы, быстро и, как получилось, точно.
Лезвие вошло точно между пластинами возле шеи. Пираты ахнули в один голос, тело Лютера еще на ногах, а голова с правым плечом и рукой, срезанные наискось, соскользнули, как по красному льду, и тяжело рухнули на землю, разбрызгивая красные струйки.
Я брезгливо отряхнул меч и, хотя сердце трепыхается от страха и омерзения, сказал громко и властно:
– С дураками разговор короткий. С умным бы постарался договориться.
Никто не обнажал оружие, я медленно сунул меч в ножны. Один из пиратов, одетый богаче и с оружием, украшенным драгоценными камнями, проговорил в некотором замешательстве:
– Да, это было… убедительно. Хорошо, я провожу вас к грандкапитану. Но сейчас он занят, придется подождать.
– Ничего, – ответил я легко, – могу пока рассказать все вам, как его верным сподвижникам.
Он протестующее вскинул руки.
– Нет-нет!
– Почему? – удивился я.
Его глаза сощурились.
– Стоит ли беспокоить грандкапитана пустяками, которые можно рассказывать всем на улице?
– Да, – признал я, – логика есть. Вас как зовут, сэр?
– Франц Эрнст, – назвался он. – Капитан корабля «Порочная Дева». А вы, сэр?
– Ричард Длинные Руки, – ответил я. – Маркиз Черро.
Он вскинул брови, пираты за его спиной зашумели, кто-то выругался. Франц Эрнст спросил удивленно:
– У вас нет корабля? Вы не капитан?
– Я капитан, – ответил я. – Капитан всего маркизата. А зачем мне корабль, когда у меня целая флотилия?
Он не успел ответить, из дома вышел крупный грузный человек, могучий с виду, но уже успевший заплыть жиром. За ним двигались крепкие и накачанные парни, обвешанные оружием, как опереточные герои.
Я улыбался и смотрел на них, как на лучших друзей, которых я вот наконец отыскал после многих лет поисков. Грандкапитан шел неторопливо, его сподвижники опередили шефа, кое-кто вытащил из ножен меч или нож, смотрят так, что вот-вот бросятся и порубят меня на куски. А потом то один, то другой из телохранителей успокаивающе кивали своему вожаку, мол, не шахид, опасного при нем нет.
Я пошел навстречу и остановился в нескольких шагах от грандкапитана. Он смотрел победно и свысока, как победитель на захваченного в плен.
Я коротко поклонился.
– Приветствую, доблестный грандкапитан Бархфельд. Меня зовут Ричард Длинные Руки, я маркиз Черро. У меня к вам есть серьезное предложение.
Он гулко расхохотался.
– Какие могут быть предложения у человека, у которого ничего нет?.. Даже жизнь твоя принадлежит мне. Хочу – оставлю ее тебе, захочу… оборву тут же!
Вокруг раздался хохот. Пираты выхватывали из-за поясов кинжалы с драгоценными камнями на рукоятях, делали страшные глаза и показывали, как будут резать горло.
– У меня кое-что есть, – ответил я как можно спокойнее, хотя поджилки начали трястись. – Причем такое, что тебе никто дать не сможет.
– Ого, – сказал он насмешливо, – такое ценное?
– Ценнее не бывает!
– Что это? – спросил он с насмешливым интересом.
– Легализация, – ответил я. Судя по его лицу и остальным мордам, никто даже не слыхал такого слова, хотя оно такое же древнее, как проституция. – Легализация деятельности, доходов, новый уровень жизни… Или вы так до конца жизни будете бороздить моря, топить чужие корабли и, давайте честно, иногда и сами, того, к морскому королю на дно?.. Не смешно ли?
Он прорычал зло:
– Что смешного? Мы гордимся непобедимостью!.. На каждый потопленный наш корабль приходится пять захваченных с богатым грузом!
Я выставил вперед ладони.
– Кто спорит?.. Но когда у твоих капитанов по сотне тысяч золотых, не пора ли перестать считаться пиратами, а зажить как богатые и благородные люди?.. Выстроить себе богатые дворцы, взять в жены дочерей благородных лордов… а не довольствоваться захваченными пленницами или портовыми шлюхами! Да и куда вы детей на корабле-то денете? За борт?.. А здесь можно поручить их воспитывать лучшим наставникам. А самому присматривать за наставниками. Я все это предлагаю вам, потому что только я это могу сделать. Только я, поймите! Больше никто. И нигде.
Я говорил нарочито громко и видел, как меняются лица капитанов. В самом деле, у каждого уже накоплено золота выше крыши. Все эти флинты зарывают сундуки с награбленными сокровищами на островах, куда потом за халявой наперегонки едут доктор, как его там, и одноногий пират Сильвестр, и никто из знатных пиратов не успевает воспользоваться своими богатствами.
– Кто-то из вас, – сказал я, – погибнет в очередном морском сражении, кого-то схватят королевские войска и повесят… Я же предлагаю вам амнистию и легализацию доходов. Пора от грабительского перераспределения собственности переходить к цивилизованным методам грабежа.
Бархфельд заметил, что я посматриваю на его капитанов, поморщился, прорычал:
