Анжер на той стороне поля выставил вверх растопыренную пятерню, в ней появилось древко топора, и только тогда я сообразил, что топорик у сволочи моему молоту родня. От второго броска я не стал уворачиваться, бесполезно, закрылся щитом. Удар, металлический скрежет, лезвие с противным скрипом соскользнуло с металла, топор кувыркнулся и понесся к хозяину.
Я метнул пальцы к рукояти молота, но Анжер бросил топор в третий раз. Я снова принял удар на щит, тряхнуло, словно ударило бревном, а когда топор понесся обратно, я торопливо схватил молот и с силой метнул в черного рыцаря.
– Убей! – крикнул я. – Убей эту сволочь…
Молот с оглушительным лязгом ударил в подставленный щит. Я ожидал, что сокрушит, сомнет, расплещет ошметки окровавленного мяса, однако молот странно срикошетил, высоко в воздухе бешено завертелся и ринулся ко мне.
Я подставил ему ладонь, одновременно стараясь уловить щитом летящий в меня топор.
Второй раз я метнул молот уже изо всех сил, в бросок вложил и дикую жажду убить эту сволочь. Молот понесся, лопоча по воздуху рукоятью, как догоняющий утку сокол крыльями. Анжер, как и я, отпрыгивать не стал, хотя время было, ученый, подставил щит.
На этот раз я видел, как чуть наклонился вперед в момент удара, вдруг пролети молот мимо – упал бы, собрался весь в тугой ком… Оглушающий звон, лязг, его отшвырнуло на два шага, даже не отшвырнуло, а отодвинуло в той же позе. За ногами я устрашенно увидел две глубокие борозды, прочерченные в твердой земле его сапогами.
Народ неистовствовал, ни в одном Колизее так не орали и не ликовали, наблюдая за схваткой гладиаторов или христиан со львами. Анжер опустил щит и смотрел на меня, как мне показалось, уже с уважением и новым интересом.
Я ухватил молот и тут же швырнул снова. Уже не с такой мощью, надо что-то другое, но мыслится мне лучше в теплой кровати, а не посреди схватки насмерть. Анжер умело подставил щит, сам в следующее мгновение метнул топор. Я точно так же поймал его на щит, поймал молот и метнул.
Мы обменялись еще десятком бросков, оба тупо соображая, что же делать, если наши коронные приемы обнулились, а делать что-то надо. На трибунах гул начал стихать, но я чувствовал, каким страшным напряжением веет со всех сторон. Даже догадываюсь, что сочувствуют именно мне, слабому всегда сочувствуют, это благородно, но ставят на сильного – это жизнь, народ здесь очень практичный.
Наконец Анжер поймал топор и, глядя на меня, сунул его в заплечный чехол. Я ждал, тяжело дыша, молот еще в руке, но, понимаю, пора сойтись на мечах…
Анжер вытащил из-за пояса кинжал. Я приготовился отражать его щитом, но Анжер поднял его над головой острием вверх, сказал ясным голосом несколько слов. Грянул гром, молния ударила в лезвие, мгновенно раскалила добела. Анжер тут же метнул кинжал в мою сторону, он понесся, как метеорит, оставляя огненный след.
Страшась, я все же подставил щит, уверенный, что волшебный кинжал пробьет щит с легкостью и поразит меня сквозь все доспехи, спасет ли регенерация… Щит чуть вздрогнул, кинжал со звоном отскочил, вспыхнул жарким огнем и упал на землю каплями расплавленного металла.
Анжер стоял некоторое время, раскрыв рот. На примолкших трибунах взорвались ликующими воплями, народ вскочил и прыгал, вздымая кулаки к небу.
Я ощутил громадное облегчение, адреналин встряхнул с головы до ног, и крикнул громко и победно:
– Что, ворона ощипанная, облом-с?
Взревев в ярости, он потащил из ножен меч, огромный и широкий. Наконец-то, мелькнуло у меня, без всяких магических штучек, равная схватка, равные возможности…
Он ринулся, как огромный бык, обвешанный наковальнями доспехов, меч холодно и зло засверкал в длинных руках. Я удары принимал на щит, рука уже ныла и постепенно немела. Мне приходилось то и дело отступать, но я видел в прорези его шлема растущее удивление в багровых глазах.
На трибунах неистовство достигло предела, как все там не оглохли? Я время от времени замахивался, но ударить все не удается, Анжер забыл, что у него в руках тяжелый меч, рубит как саблей, у меня рука начинает неметь уже от плеча.
Озлившись на себя, я перестал пятиться, принял еще пару ударов на щит и ударил сам. Но из-за широкого замаха пропустил коварно быстрый удар, плечо отозвалось резкой болью. Лезвие моего меча, опускаясь по дуге, грозило поразить Анжера в шлем, но он успел отпрыгнуть.
Кончик лезвия со скрежетом вспорол грудной панцирь, края криво разошлись, как консервная банка, вскрытая неумелой домохозяйкой. Анжер застыл в ужасе и недоумении, я видел, с какой паникой он опустил взгляд на свою грудь. Вряд ли я нанес глубокую рану, Анжер испугался явно не раны.
– Ну что, – прохрипел я, – умрешь не от скромности?
Его глаза тут же вспыхнули в ярости.
– Я убью тебя!
– Скажи что-нить поумнее, – предложил я.
– Я убью тебя!!!
– Эх, – вздохнул я, – ладно, что хохлу хорошо – то такой свинье смерть!
Он закрылся щитом, я не стал хитрить, а нанес рубящий удар сверху. Металл не звякнул, а закричал, как смертельно раненное животное. Острое лезвие рассекло край щита на ладонь. Анжер отпрыгнул, глаза вылезают из орбит, зыркал то на щит, то на меня, я нехорошо улыбнулся и сказал зловеще:
– Ну что, сорок поединков побед и одно поражение? Зато какое…
Он зарычал, нагнетая в себе ярость, но я слышал страх в мощном реве. Вторым ударом я отрубил от его щита почти треть, щит закричал так страшно, что на трибунах умолкли в ужасе. Из чисто срезанного края повалил желтый дым, устремился вверх, там принял облик ужасного существа с множеством шипов, когтей и клыков, оно ринулось на меня, но в последний миг завизжало и рассеялось, оставив неприятный запах.
Я быстрее пришел в себя, чем Анжер. Он едва успел вскинуть меч, они с моим столкнулись в воздухе со страшным лязгом. Брызнули багровые и снежно-белые искры, все услышали, как жутко закричал черный меч. Я не понял, в чем дело, усилил натиск, Анжер поспешно отступал, но теперь я шел следом и теснил его по всему полю.
От каждого удара в щите появлялись глубокие зарубины, откалывались куски. Когда удавалось достать самого Анжера, доспехи страшно вскрикивали, как кричала бы от боли мясорубка или стиральная машина. В месте каждого удара из металла брызгали струйки дыма, там торопливо плавился металл, стараясь зарастить прорубленное место.
Анжер, бледный и с вытаращенными глазами, парировал мои удары щитом и мечом, губы его все время двигались, я слышал слова заклятий, усиливал натиск, надо успеть до новой чертовщины. Иногда он успевал зыркнуть в сторону королевской ложи, то ли стыдился отступления, то ли молил о помощи.
Я стиснул челюсти, от усталости едва волочу ноги, но наступал, наносил удары. Анжер уже не успевал подставлять щит под мои удары, его доспехи покрылись крохотными ущельями, из которых брызгает оранжевым и красным.
