– Валя? Валечка, это ты? – Она порывисто поднялась, бросилась ко мне и обняла. – Господи, как же давно мы не виделись! Садись, садись с нами… Сейчас Василиса принесет нам меню для поминального ужина. Боже мой, неужели все, что сейчас происходит с нами, – правда?!
– Валюша. – Петр Васильевич, поместив мою руку между своими большими теплыми ладонями, крепко сжал их. – Держись, дорогая. Мы все должны держаться. Выпьешь?
– Нет-нет, я не пью…
– Извините, дамы, я ненадолго отлучусь… – Петр Васильевич вышел из-за стола и направился к бару.
– Как твой малыш? Кажется, его зовут Миша? – спросила с нежностью в голосе тетя Саша.
– Спасибо, хорошо…
– Я знаю о том, что произошло в твоей семье, знаю, как тебе сейчас тяжело…
Я не верила своим ушам. Что же это, Катя ей все рассказала? Но зачем? Как глупо!
– Я тоже сначала не поверила, что это все правда. Но мы с Жекой и раньше разговаривали по телефону, по скайпу. У них любовь. Понимаешь, если бы я сама не пережила подобную историю, я бы ее не поняла… Но жизнь – такая непредсказуемая штука! Я тебе так скажу, моя дорогая. При всей своей экстравагантности, Жека обладает добрым сердцем, и она намерена выплатить весь кредит по ипотеке. Думаю, она уже это сделала, мы разговаривали с ней два дня тому назад, когда я только приехала… Пети еще не было, а я просто не знала, куда себя деть, ну и поехала к подружке, к моей Жеке…
– Жека? Она ваша подруга? – Я похолодела.
– Да… Ты, конечно же, не могла этого знать. Так вот, мы с ней выпили в тот вечер, просто напились, признаюсь тебе, и тогда она рассказала мне уже в подробностях о том, что случилось…
– Игорь и ваша Жека?.. – Я отказывалась верить.
– Да. – Она шумно вздохнула. – Да-да-да! Я не сразу поняла, что Игорь – твой муж. Если бы не Эмма, то я бы так и не узнала… Валя, дорогая, отпусти его, ради бога, пусть себе живет как хочет… Главное, ты останешься с квартирой, понимаешь? Прочь романтику, надо реально смотреть на вещи. Игорь переедет к Жеке, а ты будешь полноправной хозяйкой квартиры, да к тому же еще он будет тебе ежемесячно давать деньги на содержание Мишеньки. Так что все славно устраивается. Не жалей ты о нем! Не хотелось бы произносить банальности, но ты так молода, и у тебя еще все впереди!
Как легко об этом говорить, подумала я, когда у самой все устроено, и вся жизнь – сплошной праздник. Хотя кто знает, как живет сама тетя Саша со своим молодым пианистом. Если глубоко в душу его не впустила, то живет более-менее спокойно, а если впустила – то никто не знает, чем живет ее душа, чем тревожится сердце и спит ли она по ночам…
Надо же: мой муж и ее подруга Жека, которая, судя по всему, Игорю в матери годится. Значит, это и есть та самая «старуха», о котором мне писал аноним-«доброжелатель».
И тут меня словно током пробило: Эмма все знала, они говорили о нас с тетей Сашей! Почему не сказала? Не захотела вмешиваться, разрушать семью? Какое заблуждение… Да лучше бы уж она мне сразу все рассказала, как правду об Игоре узнала, может, я и раньше бы развелась, и Эмма не оставила бы меня, протянула бы мне руку.
У столика возникла Василиса с подносом, на котором стояли тарелки с ароматным паприкашем. За ее спиной появился и Петр Васильевич.
– Запах просто божественный! – улыбнулся он одними губами, взгляд его при этом оставался прежним, как у больного, впавшего в отчаянье человека. – Вы составите нам компанию?
Он обратился ко мне, когда увидел на подносе три порции.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я, поскольку после всего услышанного мне кусок бы в горло не полез.
Мне надо было побыть одной, чтобы все осмыслить.
Получалось, что в нашей семье был своеобразный заговор. Эмма с матерью знали об отношениях моего мужа с какой-то там престарелой Жекой, весьма богатой теткой, влюбленной по уши в моего Игоря, и все это время Эмма пыталась мне втолковать это, но не прямо, а намеками. А зачем, зачем, спрашивала я себя уже в который раз, разволновавшись, когда можно было рассказать мне всю правду?!
– Не переживай, все уладится. – Тетя Саша мягко похлопала меня по руке. – Поговори с мужем, скажи, что отпускаешь его, и увидишь, как сразу же все встанет на свои места.
Уже встало, хотела ответить я, но промолчала.
Однако из этого разговора выходило, что тетя Саша ничего не знала о том, какие шаги предприняла Эмма в отношении меня, как позаботилась. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что я начинаю бракоразводный процесс и что сделаю все возможное, чтобы выполнить условие завещания?
Вероятно, порадовалась бы.
Еще меня удивило, что родители Эммы, хоть и были опечалены ее смертью, но держались так, как если бы хоронили не единственную дочь, а кого-то из дальних родственников, – спокойно, интеллигентно, что называется, «без надрыва». Без естественных для такого случая слез. Мне было неприятно смотреть, с каким аппетитом они поедали венгерский острый паприкаш, запивая его вином. Для них жизнь вот уж точно не остановилась, она продолжалась, и уже завтра, после похорон, после поминального обеда они разъедутся в разные стороны, к своим, ставшим близкими, людям, супругам, вернутся в ту привычную и комфортную жизнь, из которой их вырвала гибель Эммы.
И почему в такой трагический момент тетю Сашу беспокоила моя личная жизнь? Может, были еще свежи в памяти ее разговоры с укравшей у меня мужа Жекой и ей просто хотелось потрепаться на эту тему, выяснить, чем я дышу, какие у меня планы? Или же ей действительно хотелось сообщить мне довольно важную информацию о том, что Жека, возможно, погасила наш кредит по ипотеке?
Не знаю почему, но в тот день я была настроена против родителей Эммы. И во избежание продолжения душеспасительного разговора, затеянного тетей Сашей, я поспешила покинуть зал и пошла к Василисе в кабинет, чтобы там дождаться бухгалтера. К моему несчастью, выяснилось, что она задержится до самого вечера, что у нее возникли какие-то неотложные дела, она сама позвонила мне, извинилась, мы перенесли нашу встречу на послезавтра, поскольку на следующий день были назначены похороны Эммы, и я, распрощавшись с Василисой, через черный ход вышла на улицу.
У меня голова шла кругом после посещения кафе. Я вдруг поняла, почему мне было так нехорошо, неспокойно. Эмма. Я постоянно оглядывалась по сторонам в надежде увидеть ее или хотя бы услышать ее голос, но в воздухе словно носились прозрачные клочья траурных лент, подхваченные ветром нависшей над всеми беды, большого горя. Темп жизни в кафе замедлился, скорбные лица людей потускнели, улыбки были стерты, смех вообще умер.
Я заказала такси и, пока дожидалась, выкурила две сигареты.
Уже в машине, назвав свой новый адрес, я испытала стыд от того, что внутри меня жила тихая, но огромная радость от сознания того, что я теперь мало того что свободна, что оторвалась от своего мужа, так еще и богата. Пусть это не большое богатство, но у меня появилось свое, новое дело, приносящее реальный доход, своя квартира, а еще – няня Галя!
