На Донском фронте события развивались следующим образом. 31 декабря 1942 г., пользуясь некоторым затишьем, в штабе Донского фронта решили отпраздновать встречу Нового года. Здесь собрались члены военного совета фронта, представители Ставки ВГК А. М. Василевский, командующий ВВС А. А. Новиков, командующий авиацией дальнего действия А. Е. Голованов, писатели Ванда Василевская, Александр Корнейчук. По просьбе Новикова летчики попутным рейсом привезли елку, которую здесь украсили, чем могли. Было высказано много добрых пожеланий, все тосты и разговоры пронизывала крепкая вера в грядущую победу над врагом. Рокоссовский, вспоминая об этом, отмечал, что в дружеском разговоре затронули вопрос о том, что история помнит много случаев, когда врагу, попавшему в тяжелое положение, предъявлялся ультиматум о сдаче. В тот вечер никто всерьез не воспринял эту идею. Но на следующий день, как пишет Рокоссовский, у него возникла мысль посоветоваться с Генштабом: не попробовать ли применить древний рыцарский обычай? Он переговорил с генералом А. И. Антоновым, замещавшим в Москве начальника Генерального штаба. Антонов пообещал посоветоваться с руководством и сообщить о результатах, заметив, что не мешало бы набросать на всякий случай текст ультиматума.
Здесь необходимо небольшое пояснение. По свидетельству Н. Н. Воронова, на Донском и Сталинградском фронтах командиры подразделений не раз по собственной инициативе делали попытки вступить через парламентеров в связь с противником и предложить ему сдаться. Таким образом, мысль о посылке парламентеров во вражеские войска шла снизу: ее породила старая традиция и солдатская смекалка.
Далее, если судить из мемуаров Рокоссовского, он сообщил о своем разговоре с Антоновым Воронову, Новикову, Голованову, Малинину, Галаджеву. У всех это вызвало большой интерес. Воронов тоже немедленно связался с Москвой. Необходимых материалов под рукой не оказалось. Начали вспоминать события далекой истории – осады замков, крепостей и городов. Общими усилиями текст ультиматума был составлен. Вскоре позвонили из Ставки ВГК и сообщили, что предложение очень понравилось Сталину, а также затребовали срочно передать проект ультиматума.
Н. Н. Воронов утверждает, что проект ультиматума готовил он. «О своей затее я рассказал К. К. Рокоссовскому, – пишет Воронов, – который, как всегда, внимательно выслушал и отнесся к этому предложению положительно. Он был очень занят подготовкой к предстоящей операции и не мог поэтому принять деятельного участия в разработке проекта ультиматума. Впрочем, еще не было известно, как отнесется к этому предложению Ставка
[404]
».
2 января 1943 г. Воронов направил в Москву следующее донесение:
«Немецкие офицеры ведут большую разъяснительную работу среди солдат окруженных под Сталинградом немецких дивизий. По нескольку раз в день они проводят беседы с солдатами, стараются доказать возможность спасения окруженных наступлением извне, скрывая создавшуюся обстановку в связи с нашим успешным продвижением на юго-запад и запад.
Офицеры говорят солдатам, что основная цель русских уничтожить немцев, что при взятии в плен будут обязательно все расстреляны, пощады никому не будет, и этому большинство верит. Предлагают верить фюреру и богу, что они позаботятся и окажут помощь, а задача окруженных – драться, не сдаваться в плен и так далее.
Наши листовки с предложением о сдаче в плен многими немцами не считаются официальными документами, несмотря на то, что имеют две подписи наших командующих – товарища Рокоссовского и товарища Еременко.
Вся наша политическая работа пока еще не дает нужных нам результатов: перебежчиков единицы, правда, несколько лучше стало с захватом пленных.
Нам, конечно, было бы выгодно скорее решить поставленную задачу с наименьшими потерями в живой силе и боевой технике, так как все это нужно будет на других направлениях.
Нам, по моему мнению, нужно поставить вопрос о сдаче официально, поставить в трудное положение командование и офицерский состав окруженных войск противника.
Мое предложение:
1. 4 или 5 января вручить командованию немецких окруженных войск ультиматум о сдаче, установить жесткий срок, дать в ультиматуме гарантии – оставить всех сдавшихся в плен живыми, обещать нормальные условия жизни в плену и возвращение после войны на родину. Сказать о безнадежности сопротивления. Сказать о наших силах и средствах. Ответственность за уничтожение, при отказе принять наши условия, возложить на командование окруженных.
2. Заготовить одновременно большим тиражом этот ультиматум на немецком языке, дать краткие комментарии к нему и сказать солдатам, что их генералы и офицеры не приняли ультиматум, решили поставить их под удары наших войск, ведут их на верную гибель. Сдавайтесь или будете уничтожены.
При отказе сдаться, начать «Кольцо», разбрасывая одновременно массу листовок с нашими предложениями о сдаче.
Первый этап «Кольца» должен дать, несомненно, нужные нам результаты.
Прошу Ваших указаний
[405]
».
Подготовка операции «Кольцо» тем временем продолжалась. Но с приближением 6 января – срока начала операции – становилось все более очевидным, что к этому времени фронт не будет готов к наступлению. Многие эшелоны с войсками и транспорты с вооружением и боеприпасами запаздывали. В таких условиях начинать операцию было рискованно.
Утром 3 января Рокоссовский, Воронов и Малинин собрались, чтобы определить реальную готовность к наступлению. Стали подсчитывать, проверять цифры. Опоздания эшелонов увеличились, а не уменьшились.
– Что же выходит? – раздумывал Воронов.
– Как ни крути, мы не будем готовы в назначенный срок, – настаивал Рокоссовский.
– Нам нужно еще шесть-семь суток. Придется просить Ставку об отсрочке.
– Нет, это невозможно. Верховный этого не разрешит.
– Ну хотя бы на трое-четверо суток!
– Попробуем, – согласился Воронов и тут же стал звонить в Москву. Разговор, однако, ничего не прояснил. Сталин молча выслушал Воронова, ничего не ответил, сказал «до свидания» и положил трубку.
Воронов сразу же написал следующее донесение Сталину:
«Приступить к выполнению «Кольца» в утвержденный Вами срок не представляется возможным из-за опоздания с прибытием к местам выгрузки на 4—5 суток частей усиления, эшелонов с пополнением и транспортов с боеприпасами.
В целях ускорения их подхода пришлось согласиться на разгрузку многих эшелонов и транспортов в большом удалении от предусмотренных планом мест выгрузки.
Это мероприятие потребовало дополнительного времени на подтягивание выгружаемых частей, пополнения, и боеприпасов к фронту.
