Княгиня Екатерина Михайловна Долгорукая происходила из старинного, знатного, но со временем разорившегося рода. Его предок – Михаил Черниговский, был замучен в Золотой орде в 1248 г. Князь Алексей слыл любимцем Петра I. Отцом Екатерины был капитан гвардии Михаил Долгорукий, а матерью – Вера Вишневичкая, богатейшая украинская помещица. Но к концу 50-х гг. богатство семьи Долгоруких было уже в прошлом. Тепловка, последнее их имение, оказалось заложенным и перезаложенным.
Александр II случайно посетил Тепловку и пообещал уладить финансовые проблемы семейства Долгоруких. Он выполнил свое обещание: четыре брата Екатерины были определены в военно-учебные заведения, а сама она вместе с сестрой – в Смольный институт за счет государя.
Но несчастья продолжали преследовать семью Долгоруких. Четыре года спустя умер князь Михаил, оставив после себя долги. Княгиня Вера переехала в Петербург, где купила весьма скромную квартиру на окраине города. Это все, что она могла себе позволить.
Весной 1865 года император по традиции посетил Смольный институт, послав предварительно, как это было заведено ранее, роскошный обед для всех преподавателей и воспитанниц. Перед обедом ему представили девушек. Сопровождая Александра II перед строем воспитанниц, директриса госпожа Леонтьева, желая, видимо, сделать ему приятное, начала хвалить успехи сестер Долгоруких – его протеже.
Император задержался возле Екатерины и Марии, слушая объяснения. В это время Екатерине исполнилось 18 лет, ее сестре 16, то есть обе были уже сложившимися девушками, которые могли заинтересовать зрелого мужчину – знатока женских прелестей. Император был именно таким.
Взгляд императора задержался на Екатерине. Старшая сестра была девушкой среднего роста, с изящной фигурой, изумительно нежной кожей и раскошными светло-каштановыми волосами. У нее были поразительно светлые глаза и красиво очерченный рот. Она щедро была наделена той красотой, которая всегда так нравилась императору.
– Как поживают ваши родители? – задал царь ничего не значащий вопрос с единственным желанием еще на некоторое время остаться возле прекрасной княжны.
– Тепловка, в которой Ваше Величество изволили нас посетить, к сожалению, продана, – горько вздохнула Екатерина. – Зато маменька теперь рядом, в Петербурге.
– Да, после освобождения крестьян не все помещики смогли успешно вести хозяйство, – сделал вывод император.
– Причиной – смерть папа, – смягчила проблему Екатерина. – В Тепловке он вел хозяйство.
– Да уж…
Про себя император вспомнил доклады о мотовстве и картежных долгах князя Михаила Долгорукого, которые, видимо, и стали основной причиной разорения семьи. Но только про себя. Прелести юной Екатерины как-то не увязывались с этой горькой правдой.
– Буду рад вас, милые барышни, и вашу матушку видеть у себя в Зимнем, – сказал он и торжественно проследовал дальше.
Визит императора живо обсуждался всеми смолянками. Девушки отличали его внешность, наряд, каждое произнесенное слово. Разговор Александра II с Екатериной Долгорукой был «гвоздем» институтских сплетен. Но особенно девушки завидовали сестрам в связи с приглашением их на балы в Зимний. Такое приглашение открывало путь к составлению выгодной супружеской партии, что для девушки второй половины XIX века было главным.
Сама Екатерина к заинтересованности императора ее персоной поначалу отнеслась без особого интереса. Конечно, ей было лесно внимание царя, тем более на глазах подруг и учителей. Но строгость всего предыдущего образования, скромность жизни не давали полета фантазии.
В воскресенье, после общей утренней молитвы, воспитанниц Смольного отпускали повидаться с родными и близкими. Причем, по традиции, на первом месте были вопросы благотворительности, к которым девушек готовили особенно тщательно.
– Давай по пути домой заедем навестить нашу больную родственницу, – предложила Екатерина.
– Как же Надежда Сергеевна будет рада! – поддержала сестру Мария. – Только ненадолго. У меня сегодня еще много дел.
Как решили, так и сделали. По дороге девушки заехали в один из иностранных магазинов, которые в то время, как грибы после дождя, начали появляться в столице, купили разных сладостей. Затем велели извозчику везти себя к дому у канала.
Надежда Сергеевна была очень рада приезду племянниц – это все. Пока женщины неудержимо болтали и делились новостями, Глаша и Алина готовили чай. Любопытная Алина, накрывая на стол, краем уха слушала громкую болтовню гостей, дивилась услышанному.
– Император больше всего времени знакомства оставался у Катьки, – сообщала Мария. – Они беседовали почти пять минут.
– О чем же была беседа? – поинтересовалась хозяйка, для которой визит девушек был своеобразным «окном» в ту жизнь, к которой она привыкла и которой лишилась из-за болезни.
– Да ни о чем, – ответила Екатерина, не разделявшая восторг сестры. – Ничего не значащая любезность, да и только.
– Неправда! – возразила Мария. – Все заметили, как он на тебя смотрел. Это не обычная любезность, а знак особого внимания.
– Конечно, уж ты, Мария, хорошо разбираешься в этом, – улыбалась хозяйка.
– Не нужно быть особенно искушенной и знающей, чтобы отличить одно от другого, – оправдывалась Мария.
– А ты сама, Катя, как к этому относишься? – полюбопытствовала Надежда Сергеевна.
– Как верноподданная, которой царь оказал некоторое внимание, – ответила Екатерина. – Думаю, не стоит больше говорить об этом. Поведайте лучше, милая тетушка, как вы себя чувствуете?
Вопрос самочувствия для больной был актуальным, и разговор быстро перешел в другое русло. Женщины еще немного поговорили, девушки попили чай и уехали.
Алина еще некоторое время была под впечатлением от этого неожиданного визита. Гости в их квартиру приходили нечасто. А тут сразу две девушки-смолянки, почти ее ровесницы. И запросто разговоры о встрече и беседах с самим императором… Алина все острее начинала чувствовать, что рядом с ее жизнью происходит другая жизнь, намного интереснее и значимее. И та другая жизнь начинала интересовать девушку все сильнее.
После памятного посещения императором Смольного жизнь Екатерины Долгорукой начала меняться. Причин этих перемен было много, но главная одна – особое внимание к девушке со стороны Александра II – самодержца Всея Руси.
Императору юная институтка явно понравилась. Для себя причин не поддаваться этому чувству он не видел: любовные связи на стороне давно уже стали нормой его жизни. Но в данном случае существовали определенные трудности. Одна из них – постоянное пребывание Кати в институте, славившемся своей добродетелью, вторая – непонятное отношение к происходящему самой девушки. И если с первой трудностью он, пользуясь своим исключительным положением, мог легко справиться, то вторую преодолевать нужно было постепенно.
В то время среди фрейлин императрицы была некая Варвара Шебеко – уже немолодая, но очень сообразительная и активная женщина. За долгие годы придворной жизни она хорошо в ней освоилась и даже оказывала императору некоторые услуги в его интимных отношениях с другими фрейлинами. Но годы брали свое. Со временем роль фрейлины Шебеко при дворе начала падать, и она была готова на все, чтобы продержаться еще некоторое время.
