У меня вдруг возникло жуткое подозрение. Но я не спешил его
высказать, а вместо этого спросил:
– Ты до рассвета точно дверь не откроешь?
– Никак.
– А если… ну, в общем… вдруг здесь очень большая ночь?
– Какая?
– Несколько месяцев, как на полюсе!
Котенок помолчал, потом прошелся по траве взад-вперед и
грустно сказал:
– Я надеялся, что ты об этом не подумаешь.
Обхватив руками плечи, я смотрел на сконфуженного Котенка.
Потом спросил:
– Так что же, мы среди этих гор и останемся? Здесь же и
есть-то нечего!
– Мне тоже, – огрызнулся Котенок. – Зато вода есть, можешь
попить.
– Меня дома уже ищут, – вдруг сообразил я. – Не знают, что и
подумать – исчез из постели, даже тапочки не надел!
– Давай немного подождем, – предложил Котенок. И мы ждали –
молча, потому что говорить нам не хотелось, лишь Котенок со своим чувством
времени объявлял каждые прошедшие пятнадцать минут. Когда он со вздохом сказал
«час», я взорвался:
– И где же рассвет?
– Нет пока, – признался Котенок. – И я его не чувствую.
Солнышко еще где-то далеко. Подождем немно…
– Хватит, – оборвал я. – Надо что-то делать.
– Есть один вариант, – со вздохом произнес незадачливый
волшебник. – Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не наткнусь на
рассвет или закат.
Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми
каменными стенами. Я невольно улыбнулся.
– А дальше?
– Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят
отличное чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь – и
готово.
– Так что же ты раньше этого не предложил? – возмутился я.
– Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик, – признался Котенок.
– Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
– Ты представляешь, что говоришь? – прошептал я. – Что со
мной потом дома сделают?
– Другого выхода нет. Ждать – или лететь.
Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился
этим предложением. Мне страшно.
Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка
темнота станет полной. И… что, если он не прилетит?
– Давай, – выдавил я. – Лети. Только быстро, а то передумаю.
Он понял.
– Данька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если
захочешь пить – ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу
ждать его в одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в
воздух. Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную
точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я потерял
его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все время мчаться с
такой скоростью?
Минут десять я ревел, уткнувшись в густую мягкую траву. Как
ни странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски ручейка, о
котором говорил Котенок.
Странное это дело – бродить во тьме. Теряется и расстояние,
и время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не
топчусь на месте.
Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент
оступлюсь, но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под
ногами сменилась влажным песком.
Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя
на несколько шагов – так, чтобы слышать ручеек, – лег навзничь в траву,
высокую, сомкнувшуюся надо мной.
Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как
выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра где-то
далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом снова заснул.
Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть
вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые,
человеческие.
Сразу вернулся страх.
Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах
от меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
– Там нет никого.
– Там нет никого тоже.
Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они
говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила
дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.
– Здесь никого. Но дозорный видел свет.
– Дозорный видел Настоящий свет.
– Это невозможно.
– Но дозорный видел.
– Здесь нет света. Здесь нет никого.
– Тот, кто светил, улетел.
– Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
– Нас обвинят в медлительности.
– Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший
вчера.
– Нас спросят, где его сердце.
– Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину
Черным огнем.
– Это расточительно. Это плохо.
– Но это лучше медлительности.
– Да. У тебя есть Черный огонь?
– В башне.
– У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем
огонь и сожжем долину.
– Так хорошо. Летим.
И я увидел, как во мраке разворачивается тьма. Черные
полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары огромных крыльев.
В лицо ударил ветер, наполненный едким нечеловеческим запахом, и тьма взвилась
в небо.
Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился
кошмар. Но едкий запах еще держался в воздухе, а в том месте, где стояли
говорившие, я нащупал выдранную траву.
Ждать возвращения тех, кто при ходьбе вырывал с корнем
траву, мне совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться Черного
огня, чем бы он ни был.
Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в
клетку из темноты и страха. Ах, Котенок, Котенок, неужели ты не догадывался,
куда могут привести Потаенные двери?
– Я не боюсь, – громко сказал я. Темнота не ответила. – Я
уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.
Темнота молчала.
Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со
мной. Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти бесшумно –
значит скала не была отвесной. Это хорошо. Шестое чувство подсказывало мне, что
нужно подниматься вдоль воды, чтобы ее тихий шелест заглушал движения.
