Маргарита оказалась очень веселой и бойкой. Она понимала, что ее брак с этим красивым высоким молодым человеком – не что иное, как результат традиционного сватовства, принятого в их семьях. Маргарита была благодарна дяде и сразу же решила, что отныне у нее один господин: муж. И что этому господину требуются не только свежие сорочки и вкусный обед, но и душевное участие, любовь и чуткое незаметное руководство. Она подстроила свою жизнь под жизнь и планы мужа. Ашот это оценил, и семья у них в результате получилась хорошая, прочная. Со временем Маргарита превратилась в красивую армянскую женщину с неторопливыми жестами, задумчивой улыбкой и царственной осанкой. В свою жену Ашот Георгиевич влюбился внезапно, через пять лет после свадьбы. Он вдруг увидел то, о чем ему говорили со всех сторон и что он, обиженный на предопределенность этого брака, намеренно старался не замечать…
Ованесян наконец поднялся из-за стола и пошел собираться – день предстоял тяжелый. Потоптавшись несколько минут в гардеробной, Ашот Георгиевич решительно протянул руку к самому дорогому костюму. Маргарита Самвеловна очень удивилась бы, увидев, что и так всегда пижонисто выглядящий супруг сменил синий костюм на новый, серый, и, выходя из дома, благоухал не привычной лавандой, а незнакомым итальянским ароматом. А все дело было в ней, в Вере Селезневой, о которой Ованесян думал теперь и днем, и ночью и из-за которой беспокоил свою супругу тяжелыми вздохами. Вера очень понравилась Ашоту Георгиевичу, но самому себе признаться в этом он не мог. Эта женщина напоминала ему Валю, девочку студенческой поры.
Первой в ресторане Ованесян встретил администратора. Ашот Георгиевич тепло с ней поздоровался, спросил о самочувствии (о делах не спрашивал намеренно – ему хотелось, чтобы она была уверена в своих силах и в том, что он не сомневается в правильности ее шагов) и пошел было к своему кабинету. Но на полдороге остановился:
– Вера Александровна, зайдите ко мне часиков в семь, поговорим. Не бойтесь, ничего страшного не случилось. – Ованесян увидел, как Вера вздрогнула. – Наоборот. Хорошие новости. Я думаю.
Ованесян был так решительно настроен, что и мысли не допускал, что в борьбе с компаньонами потерпит поражение.
Первым приехал Сейран. Затем братья Ваник и Гурген. Компаньоны Ованесяна были сыновьями его близких друзей. Друзья уже лежали на Ваганьковском кладбище, а Ашот, выполняя их наказы, прикладывал все усилия, чтобы из потомков сделать людей. Он преуспел на этом поприще, но сегодня хотел поставить точку: молодые люди повзрослели (на самом деле им было давно уже за сорок, однако для старого армянина они оставались детьми). «Дети» за глаза иногда иронизировали по поводу строгости Ованесяна, но побаивались его.
– Кто мне скажет, что это такое?! – Ашот положил на стол лист с колонками цифр, которые он выписал из гроссбуха.
– А что это? – в один голос спросили компаньоны.
– Сейчас объясню, если еще не догадались. Левая колонка – суммы, вложенные в новую сеть, средняя колонка – суммы, необходимые для дальнейшего развития и, наконец, правая – прибыль за последние полтора года. Как легко видеть, прибыль со знаком минус. Может ли мне кто-нибудь объяснить, что с этим делать и как нам дальше развивать бизнес, не превращая все в дешевку, в фастфуд? Не скрою, я в последнее время не очень хорошо себя чувствую, может, что-то не понял. Мальчики, объясните мне, старику…
«Мальчики» переглянулись, и слово взял Ваник:
– Дядя Ашот, ты и вправду неважно выглядишь. Мы тебе хотели сказать, да все как-то неудобно было. И напрягать тебя не хотелось со всеми эти делами. – Ваник вытянул синий подбородок в сторону листка бумаги с цифрами. – Эти все цифры, в принципе, можно сказать, запланированы, они допускались калькуляцией… И потом, это неизбежно, когда открывается новая сеть.
Ваник попытался убаюкать Ованесяна пространной речью о неизбежных рисках в ресторанном деле.
– В конце концов, можно же кредит взять. Еще один. – В разговор вступил Сейран. Вступил не очень удачно, потому что слово «кредит», равно как и слово «долг», Ашот Георгиевич считал самыми ругательными. «Ума много не надо наживать, чтобы с протянутой рукой бегать! А ты сам покрутись!» – это был стандартный ответ на предложение решить проблему через банк. Подав свою реплику, Сейран испуганно замолчал. Но, к удивлению, Ованесян почти не заметил этих слов. Он поелозил в своем кресле и вкрадчиво произнес:
– Я правильно понимаю, что вы, ребята, все знаете и имеете четкий план действий? Что вы учли все возможные проблемы на своем пути?
Услышав этот вопрос, ребята облегченно вздохнули и согласно закивали блестящими от геля головами:
– Конечно, дядя Ашот…
– Да-да, мы все просчитали.
Ованесян помолчал, а потом тихо, так, что находящиеся в комнате едва расслышали его слова, произнес:
– Вот и славно. Я за вас теперь не беспокоюсь. И без меня справитесь. Потому что я из дела выхожу.
Последовавшей вслед за этим немой сцене позавидовал бы Малый театр.
Вера еле дождалась, пока Ашот Георгиевич закончит разговаривать с компаньонами. Когда наконец из его кабинета выскочили горячо жестикулирующие Ваник, Гурген и Сейран и она уже было решила постучаться, дверь отворилась, показался хозяин ресторана.
– Вера Александровна, голубушка, позови мне шефа.
Шеф был новый, его пригласили из Сербии, где отдыхали Ованесяны прошлым летом. Еду, которую супруги ели в маленьком ресторанчике, Ашот Георгиевич запомнил навсегда. Она была простой, вкусной и очень домашней. Такой кухней всегда славился Кавказ. К концу отпуска Ованесян почти уговорил повара переехать в Москву.
– Мне здесь доработать надо. А потом, может, к вам соберусь, – прощаясь, сказал повар, явно не ожидавший такого поворота событий.
– Приезжай, не пожалеешь. Будешь кум королю.
И шеф приехал. Сейчас Ованесян решил узнать, как ему живется и работается. «Раз уж я выбор сделал, надо самому все проверить, а потом уж на Веру взваливать». А еще Ашот Георгиевич собирался с духом: ему надо было убедить Селезневу, что она справится с директорской должностью.
Когда Вера наконец зашла в кабинет, ее уже ждал кофе с печеньем. Издалека начинать беседу хозяин не любил.
– Вера Александровна, у меня есть предложение. Давайте вы станете директором этого ресторана. Если вы не будете меня перебивать и выслушаете внимательно, то поймете, что мое решение обдуманное и продиктовано оно обстоятельствами сложными, которые обсуждать я не могу сейчас. Я хочу оставить этот ресторан за собой. Это мое первое начинание. Оно мне дорого. Мне нужен директор: порядочный, энергичный, умный и образованный. Вы подходите. Теперь – решайте. Вечером позвоните.
Ованесян все это время ходил по кабинету. Закончив, он сел, и Вера увидела, что старик даже вспотел от волнения.
– Я согласна. – Вера даже не ожидала от себя этих слов. Она боялась, что Ованесян передумает. – Если не буду справляться, то смогу вернуться к администраторской работе. Вы не уволите меня?!
