Взгляд Ритора отыскал среди сбежавшихся мать Таниэля. И, не
в силах вынести скорбного укора, волшебник опустил голову. Не сумел. Не уберег.
Не защитил, и теперь все слова уже бесполезны.
Однако, несмотря ни на что, Ритор все-таки заговорил. Не
должно быть секретов от своих. Вода искусна в магии обмана (как, впрочем, и
Воздух), несказанное тобой поспешат выложить, переврав, враги.
Кратко, но ничего не упуская, Ритор рассказал о схватке с
Торном и его людьми в заброшенном замке, о предательстве, погубившем Огненных,
о том, как его, презрев обычаи, собирались убить на балу у Лой Ивер…
— Так что же делать, братья? Смолчать, перетерпеть,
покориться? — закончил он.
Слушавшая его в гробовом молчании толпа в мгновение ока
разразилась яростными воплями. Ритор видел вздетые кулаки, искаженные
ненавистью лица, перекошенные от гнева и жажды мести рты. Вопль «Смерть им!»,
вырвавшийся из сотен глоток, подхваченный ветром, разнесся далеко окрест, и —
знал Ритор — даже живущие на дальних фермах побросали сейчас работу, с тревогой
вслушиваясь в порывы, полные ненависти.
«Война», — несся над площадью беззвучный крик домов. «Война
и смерть им всем» — вторили скалы. «Огонь и гибель на их головы» — шумели леса.
И лишь мудрая, ленивая река на сей раз смолчала.
А море и вовсе не говорило ничего и никогда.
Наконец, когда бушующий ураган криков поутих, Ритор поднял
руку.
— Обо всем, как и велит закон, будем говорить сегодня на
совете клана, — обратился он к людям. — Я буду думать. И вы думайте тоже.
Завтра на рассвете мы сравним наши решения.
«Не сомневаюсь, что они выберут войну, — мелькнула мысль. —
Слишком хорошо здесь знают о нашей с Торном вражде. Сами кланы не сталкивались
уже давно… но нападение есть нападение, и вражда с предводителем есть вражда со
всеми. Клан поднимется. А это значит — войны не миновать. Мы сами вымостим
дорогу Прирожденным…»
И в то же время Ритор даже помыслить не мог скрыть от
собратьев правду. Быть может, когда отгорит первый гнев, ему удастся сдержать
своих.
Потому что надо тратить силы не на бессмысленную распрю с
могучим кланом Воды (подавляющее число людей в нем, само собой, ни в чем не виноваты),
а уничтожить, пока не поздно, вызванного Торном Убийцу Дракона. В этих словах
врага Ритор не сомневался. Таким не бросаются.
И неважно, что Убийца, скорее всего, тоже не виноват.
Простой подсчет — тысячи жизней или одна.
Иное решение? Чтобы никто не погиб? Увы, мы не на занятии по
этике, к сожалению.
* * *
…Ему казалось, он никогда не уснет. Когда так устаешь,
организм словно во вред самому себе отказывается засыпать. Мол, помучайся,
помучайся, будешь знать, как измываться над собственным телом. Виктор понимал,
что это всего-навсего чрезмерный уровень адреналина и эндорфинов, повышенный
ток ионных каналов и слишком активная перекачка синаптических пузырьков, —
однако понимал как-то умом. А другая половина сознания отчего-то талдычила —
это судьба тебя предупреждает, не спи в эту ночь, не спи, не спи, не спи-и-и!..
Раньше об эльфах, гномах и тому подобном он читал только в
бульварной фантастике. Да и то изредка, когда ничего другого не находилось
взять в дорогу. А вот теперь сам лежит на кровати в гостинице, охранником в
которой служит самый что ни на есть настоящий эльф! Гм, если таковы эльфы — то
каковы же тогда эльфийки? Эльфки, эльфиянки, эльфочки, эльфессы… интересно, а
полуэльфки — они какие? Или их на самом деле никогда не бывает? Начинаешь
понимать, почему эльфы не зарятся на человеческих женщин, а вот мужчины…
Он приподнялся на локте. Тэль мирно спала, тихонечко, как
мышонок, посапывая в дреме. Виктор снова лег на спину. Невольно ему вновь
вспомнились давешние разбойники… и тот несчастный, моливший сохранить ему
жизнь… Как он там сказал? «Я раб твой, Владыка?»
Владыка…
Ничего не скажешь, приятно услышать. Что ни говори, каждый
из нас втайне думает о себе — мол, меня не оценили, не поняли, я куда выше и
лучше их всех, только вот из-за всяческих козней не могу развернуться как
следует, а тогда бы я всем показал… Неудивительно, что лесть — одно из
сильнейших человеческих орудий.
Виктор не уловил прихода сна. Сознание оставалось ясным,
мысли — четкими и определенными. Он думал, что рассуждает про себя… и потому
даже несколько удивился, внезапно увидав себя стоящим на незнакомом берегу.
Песок был абсолютно, нестерпимо снежно-бел. Это еще неудивительно, хотя
отыскать такую белизну на Земле… точнее — в Изнанке — не удалось бы, наверное,
и на Северном полюсе.
Да, песок был бел, а вот вода, напротив, — иссиня-черна.
Словно самая настоящая нефть. Виктор собрался было протереть глаза — правда,
тотчас же понял, что удивляться глупо. Тут так и должно было быть. Сны — особая
страна. Взгляд его скользнул вдоль берега — наверное, в полукилометре вода
становилась красно-алой, словно солнце ветреным закатом; еще дальше, уже у
самого горизонта виднелась блистающая, яркая зелень — а может, это уже были
шутки атмосферной рефракции. Солнце, наверное, уже скрылось — светилось само
небо, на горизонте ярче, а в зените уже проглядывали робкие звезды.
Вплотную к берегу подступали горы. Не обычные, привычные нам
— а длинный строй математически правильных фракталей, как, едва вглядевшись,
понял Виктор. Каждая «гора» чем-то напоминала исполинское дерево — блистающий
полупрозрачный «ствол» в километр высотой, идеально правильные грани, каждая
разделена на три части, средний отрезок служит основанием еще одного
треугольника, поменьше, и так без конца…
К морю эти странные образования повернуты были гладкими
срезами — словно основаниями.
Между этими не то строениями, не то естественными
образованиями тянулись длинные языки привычно зеленой травы, высокой и острой,
на манер осоки.
Еще дальше виднелся лес. Правда, фиолетовый, а местами и
просто синий, словно в этом мире не существовало законов фотосинтеза.
А над самым краем леса Виктор заметил курящийся дымок.
И пошел к нему — что еще оставалось делать?
Все это время он прислушивался к себе. Странный был сон.
Очень уж яркий и реалистичный. Даже фиолетовые листья и черные волны выглядели
уместными. И ладно бы просто уместными… во снах все кажется правильным. Но
почему тогда он ощущает чуждость окружающего?
Непорядок. Хоть во сне бы расслабиться!
Он сделал шаг, другой… и вдруг понял, что ему здесь
нравится. Тело наполнила пьянящая легкость, словно в воздух подкачали
кислорода. Это немного напомнило симптомы глубинного опьянения — но Виктор-то
сейчас не на глубине!
Он с трудом удержался, чтобы не пуститься бегом.
