Исходя из вышеизложенного, наиболее правдоподобной выглядит гипотеза о том, что недостающим «ингредиентом» оказались какие-то изменения голосового аппарата пралюдей, позволившие им более точно управлять голосом и производить гораздо больше разнообразных звуков. Такие тонкие изменения мышц не обязательно должны влиять на строение черепа.
Легко представить, как незначительные анатомические изменения, приведшие к появлению дара речи, могли обусловить значительнее изменения поведения. При наличии языка передача сообщения вроде такого: «У четвертого дерева поверни резко направо и гони самца антилопы к бурому валуну; там буду поджидать я с копьем наготове» занимает всего несколько секунд. Без слов передать такое сообщение вовсе невозможно. Без использования языка два первобытных человека не смогли бы сообща улучшить конструкцию какого-либо инструмента или обсудить смысл наскального рисунка. Да чего уж там — первобытному человеку даже в одиночку непросто было бы обдумать новую конструкцию инструмента без умения разговаривать.
Я вовсе не утверждаю, что «Большой скачок» начался сразу, едва произошли мутации, связанные с изменением анатомии языка и глотки. После необходимых анатомических изменений человеку понадобилось много тысячелетий — выработать такие понятия, как порядок слов, падежные окончания, времена, разработать словарный запас. В восьмой главе я рассмотрю возможные стадии совершенствования человеческого языка. Но, как только изменения голосового аппарата позволили нам более точно контролировать произносимые звуки, появилась и изобретательность. Именно звучащее слово сделало нас свободными.
Подобная интерпретация важнейшей стадии развития человечества, на мой взгляд, объясняет отсутствие гибридов неандертальцев с кроманьонцами. Речь имеет первостепенное значение в отношениях между мужчиной, женщиной и их детьми. То, что немые и глухие люди научились полноценно функционировать в нашей культуре, не противоречит этому утверждению — такие люди могут вести плодотворную жизнь, находя альтернативы устной речи, которая уже существует. Если язык неандертальцев был проще, чем язык людей современного типа, или вовсе не существовал, то отсутствие смешанных браков между кроманьонцами и неандертальцами не удивительно.
Выше я утверждал, что в плане анатомии, поведения и языка люди, жившие 40 000 лет назад, были уже полностью похожи на современных, и что кроманьонец гипотетически способен обучиться управлению реактивным самолетом. Если это соответствует истине, то почему же человек смог изобрести письменность и построить Парфенон лишь спустя долгие годы после «Большого скачка»? Возможно, потому же, почему римляне, какими бы великими инженерами они ни были, все же не построили атомную бомбу. Чтобы достигнуть стадии создания атомной бомбы, потребовалось 2000 лет технологического прогресса и изобретения, уровень которых был несоизмеримо выше уровня развития римской цивилизации, — изобретение пороха и интегрального исчисления, разработка теории атома, получение урана в чистом виде. Для появления письменности и Парфенона также необходимо было накапливать достижения на протяжении десятков тысяч лет после появления кроманьонцев — таких как луки и стрелы, керамическая посуда, одомашнивание растений и животных и многие другие.
До «Большого скачка» человеческая цивилизация на протяжении миллионов лет развивалась со скоростью улитки. Такая скорость была обусловлена медленным темпом генетических изменений. После скачка культурное развитие больше не зависело от изменений в геноме. Изменения нашего анатомического строения за последние 40 000 лет весьма незначительны; однако культурные изменения, произошедшие за этот срок, были более значимыми, чем за предшествующие миллионы лет. Если бы во времена неандертальцев Землю посетил гость из космоса, ему не показалось бы, что человек особенно отличается от других видов животных. Самое большее — он бы отметил, что люди, наряду с бобрами, птицами-шалашниками и бродячими муравьями, отличаются любопытными особенностями поведения. Смог бы инопланетный гость предвидеть грядущие перемены, которые сделают нас первым видом в истории жизни на Земле, способным уничтожить все живое?
Часть вторая
Животное со странным жизненным циклом
Вторая глава прослеживала тот этап эволюции человека, когда появились люди, по своей анатомии и поведенческим возможностям не отличающиеся от наших современников, но после этой главы мы еще не готовы перейти непосредственно к подробному рассмотрению того, как развивались важнейшие проявления человеческой культуры, такие как язык и искусство. Это связано с тем, что материалы второй главы основаны только на археологических свидетельствах, таких как кости и орудия труда. Да, полученные в результате эволюции большой мозг и прямохождение были необходимым условием для возникновения у человека речи и искусства, но одного этого было бы недостаточно. Один лишь человеческий скелет не гарантирует человеческого духа. Для того чтобы обрести истинно человеческие качества, нам потребовались также значительные изменения нашего жизненного цикла, которым и посвящена вторая часть этой книги.
Для любого вида мы можем охарактеризовать то, что биологи называют «жизненным циклом». Это понятие подразумевает такие особенности как количество детенышей в одном приплоде; интервал между появлением потомства; родительская забота (может и отсутствовать), которой окружают детенышей мать или отец; социальные отношения между взрослыми особями; способы выбора партнера для спаривания самцами и самками; менопауза (если есть); продолжительность жизни.
Мы воспринимаем варианты этих характеристик, присущие человеку, как нечто само собой разумеющееся, как норму, тогда как по стандартам животного мира наш жизненный цикл может показаться странным. У разных видов все перечисленные выше характеристики могут значительно различаться, и мы, люди, по многим показателям будем занимать крайнее положение. Приведем лишь некоторые, наиболее очевидные примеры; так, в приплоде у большинства животных намного больше одного детеныша; большинство отцов в животном мире не проявляют никакой родительской заботы; а если рассмотреть продолжительность жизни, то у человека она составляет семьдесят лет, тогда как большинство остальных видов живут лишь малую долю от этого срока.
Некоторые из наших исключительных особенностей характерны также для человекообразных обезьян, на основе чего можно предположить, что мы лишь сохранили черты, уже обретенные нашими обезьяноподобными предками. Так, например, у больших обезьян обычно не рождается одновременно более одного детеныша, роды происходят с интервалом в несколько лет, и живут они несколько десятилетий. Ни одна из этих особенностей не наблюдается у наиболее привычных нам видов животных (которые не находятся с нами в столь близком родстве), таких, как кошки, собаки, певчие птицы и золотые рыбки.
С точки зрения других характеристик, приведенных выше, мы будем сильно отличаться даже от обезьян. Назовем сначала очевидные отличия, связанные со вполне понятными функциями. Человеческим младенцам всю пищу приносят родители и после отлучения от груди, тогда как отлученные малыши обезьян добывают себе пищу сами. В человеческом обществе большинство отцов участвуют в заботе о потомстве не менее, чем матери, тогда как у шимпанзе этим занимаются только матери. Подобно чайкам, и в отличие от человекообразных обезьян и большинства других млекопитающих, мы живем в густонаселенных колониях-«гнездовьях», состоящих из номинально моногамных пар, при этом некоторые члены колонии также практикуют внебрачные половые связи. Все эти особенности не менее, чем большой объем мозга, важны для выживания и обучения человеческого потомства. Это объясняется тем, что человек добывает себе пропитание способами настолько сложными, невозможными без применения орудий труда, что отлученные от груди человеческие младенцы оказываются не в состоянии кормиться самостоятельно. В течение долгого времени необходимо, чтобы другие обеспечивали им пропитание, обучали их и защищали, — для этого требуется приложить намного большие усилия, чем те, которые прилагает мать-обезьяна. Поэтому у людей, как правило, вклад отцов, желающих, чтобы их отпрыски дожили до взрослого возраста, далеко не ограничивается спермой, как у орангутангов, — они оказывают своим партнершам намного более ощутимую помощь.
