С точки зрения черной магии такой способ мстить своим врагам выглядел абсолютно логичным.
Я перешла к следующему ящику и увидела десяток шабти, не лежавших внутри ящика, а разбросанных перед ним на полу. Был ли это тот ящик, из которого Генри доставал шабти, чтобы поиграть в солдатиков, а затем не все фигурки вернул на место? Или они сами выбрались из ящика? Или их уронил на пол один из помощников смотрителя? Например, Фагенбуш, который постоянно тут рыскает.
Вряд ли. Даже Фагенбуш обращается с артефактами очень осторожно и внимательно. Теперь мой желудок свело еще сильнее.
Ища ответ на свои вопросы, я прошла к рабочему столу, на котором были разложены стелы – каменные плиты с надписями и рисунками.
Немного постояла, изучая мрачные сценки. Вот армия фараона – воины с суровыми лицами выстроены бесконечными рядами, вооружены пиками, мечами, кинжалами. У ног фараона лежат обезглавленные трупы врагов – несомненно, это дело рук тех самых воинов. Шабти похожи на этих воинов. Являются ли эти фигурки частью общего плана? Могут ли они оживать – не в загробной жизни, как большинство шабти, а в реальности, когда кто-то потревожит гробницу их владыки?
Тут мне вспомнились слова Аменемхеба из его «Искусства войны»: «Но пусть они помнят, пусть боятся, даже после его смерти. Пусть помнят, как он разрубал своих врагов надвое, как они хотели разделить его земли, как он отрубал им головы. Пусть помнят, что их кара была быстрой и жестокой, и будет вечной».
Что-то притронулось к моему плечу. Я подскочила и едва не уронила стелу.
– Тео, – прозвучал мамин голос, и у меня отлегло от сердца. – Что случилось? Глядя на тебя, можно подумать, что ты только что видела призрак.
– Ничего не случилось, мама, – ответила я, тайком хватаясь за сердце, чтобы удержать его в своей груди. – Просто не слышала, как ты подошла, и испугалась. Вот и все.
Она с сомнением посмотрела на меня.
Желая успокоить маму и для этого увести в сторону разговор, я сказала, указывая на стелу, которую рассматривала.
– Мама, взгляни сюда, пожалуйста. На этой стеле изображено почти все, что ты привезла сюда.
– Ммм. Да, в самом деле. Какая ты умная, что заметила это.
– Но ты не привезла вот это, – продолжила я, указывая на жезл фараона, который он держал в руке. – Согласно копии со стел, которую ты мне дала, это жезл Оз. О нем много говорит в своих записках Аменемхеб.
По словам Аменемхеба, тот, кто владеет этим жезлом, может быть уверен в том, что его страна будет богатой и процветающей. Я подумала, что нашей бедной Британии не помешало бы сейчас заручиться поддержкой такого жезла. Плюс к тому, если мои слова окажутся достаточно заманчивыми, мама, возможно, решит поскорее вернуться в Египет.
– В самом деле? Никогда не встречала ничего похожего во время наших раскопок, иначе непременно захватила бы такой артефакт с собой. Обязательно поищу этот жезл в следующий раз, обещаю.
– И когда, как ты думаешь, случится этот «следующий раз»?
– Дорогая, вчера вечером мы уже об этом говорили. Не скоро.
Я чуть не заплакала от огорчения. Вигмер даже не представлял, о чем он меня просит. Я подумала, не сказать ли маме о том, что от ее решения зависит судьба всей Британии. Что своими действиями она запустила цепочку событий, которые могут привести к падению нашего королевства. Но потом натолкнулась на ту единственную причину, которая может подтолкнуть маму к решительным и быстрым действиям.
– Когда на днях мы с Генри были в Британском музее, – начала я, внимательно следя краем глаза за маминой реакцией, – то слышали, как Сноуторп разговаривал с одним из своих сотрудников. Речь шла о посылке экспедиции на поиски именно жезла Оз. Нам показалось, что Сноуторп считает его не менее ценным артефактом, чем Сердце Египта.
Мама покраснела от негодования.
– Но этот участок раскопок закреплен за нами! Они не имеют права соваться туда только потому, что хотят что-то заполучить!
И тут я выложила свою козырную карту.
– А разве раньше это их когда-нибудь останавливало?
Мама посмотрела на меня, и мне показалось, что я вижу, как в ее голове с бешеной скоростью завертелись, цепляясь зубчиками друг за друга, колесики. Много, очень много колесиков.
– Ну, хорошо. Ведь я зашла только чтобы посмотреть, что ты здесь делаешь, дорогая, – сказала мама, а потом повернулась в сторону лестницы и нетерпеливо добавила: – А теперь мне поскорее нужно подняться наверх.
Мне очень хотелось надеяться, что «наверх» – это значит в папину мастерскую.
А в мастерской, если удача на моей стороне, у них пойдет разговор о поездке в Каир, которая должна состояться как можно быстрее.
Остаток первой половины дня я провела, изучая разложенные на рабочем столе стелы. На них была рассказана в точности та же история, что и в моей копии «Искусства войны», только в картинках. С очень живыми деталями.
* * *
«Мы умоляем вас, о боги, чтобы любой, забравший Сердце из этой земли, принес в свою страну несчастье и тысячи смертей. Пусть их поступок наведет на их землю бедствие, которое поглотит ее так же, как поглотили их действия славу нашей земли. Пусть голод заставит их склонить колени, истощит их животы и ослабит их тела. Пусть вся мощь Нила обрушится с неба, затопляя их землю, пока не смоет ее в море, неся ей разрушение и гибель».
На картинках были изображены истощенные люди с лицами, похожими на те, что я видела, когда оказалась на Семерке. На одной картинке были люди с изуродованными проказой лицами, корчащиеся на земле.
«Затем, о боги, пусть чума пожрет жителей этой страны, покроет их тела язвами, это будет клеймо, чтобы все узнали в них людей, разрушивших Египет. Пусть ваша кара, постигшая этих врагов Тутмоса, будет скорой и ужасной, пусть Сехкет пожрет их сердца, а Аммит насладится их головами. Пусть вся их земля останется красной от крови до тех пор, пока они не возвратят Сердце Египта туда, где ему надлежит находиться, пока они не возложат его к вашим ногам, чтобы вернулась и возродилась в полной силе слава великого Тутмоса».
Я была настолько захвачена чтением стел, что совсем забыла про время. А между тем уже стали сгущаться сумерки, и в хранилище потемнело. Я уже решила, что сейчас зажгу газовое освещение, как вдруг услышала скрип ступеней.
Я застыла на месте.
Скрип был тихим, осторожным – так спускается по лестнице человек, который хочет остаться незамеченным.
Я в испуге огляделась по сторонам, ища какое-нибудь оружие. Мой взгляд упал на ритуальный кинжал, который привезла мама. Я схватила его и на цыпочках прокралась, чтобы спрятаться у стены под лестницей.
Здесь я постаралась заставить себя дышать, делая очень неглубокие, практически неслышные вдохи, и не сводила глаз с нижних ступенек лестницы, на которых должен появиться незваный гость. Первой возникла его тень на стене – длинная и темная. Мое сердце припустило вскачь. Я подняла свой кинжал.
