«Отличный, если только сработает», – подумала я про себя, хотя вслух этого, конечно, не сказала. Если наш план провалится, это будет катастрофой, и не только для нас одних.
– Если не опасаться, что бедного Уилла проткнут, как жучка, булавкой. Кто или что может помешать этому типу, как его… Фляген Скотту, пырнуть его так же, как Стоукса?
Нашел все-таки самое слабое место, мерзавец!
– Во-первых, мы будем в толпе, – стараясь говорить как можно убедительнее, ответила я. – Вряд ли он станет вытаскивать нож, зная, что при этом его обязательно схватят.
– А ты не думаешь, что Фляген Скотт скажет, будто Уилл пытался обчистить его карман, а он просто защищал свою собственность? – нахмурился Генри.
После этого нахмурилась уже я, сраженная неожиданной для меня логикой брата.
– Уилл уверяет, что он слишком ловок, чтобы попасться. Давай надеяться, что он прав. Между прочим, именно в этот момент на сцене должен будешь появиться ты. Тебе нужно выкинуть какой-нибудь фортель, чтобы отвлечь на себя все внимание немцев.
– Какой еще фортель? – сразу загорелся Генри.
– Ну, я не знаю. Может быть, что-нибудь вроде того взрыва, который ты устроил на Рождество. Или бумерангов, которые ты запускал летом, заставляя всех пригибаться. Сам придумай.
– А что, это был отличный трюк, разве нет? – мечтательно произнес Генри.
– Конечно. Ты гений. Проделай его еще раз и кроме гения станешь еще и героем!
– А ты сама что будешь делать в это время?
– Ну, Генри… Я буду организовывать, следить за тем, чтобы все шло по плану…
– Проще говоря, командовать всем будешь, – презрительно ухмыльнулся он, подтягивая одеяло к самому подбородку.
К причалам
Спала я ужасно. Мои мозги гудели, словно телеграфная проволока, когда я перебирала в голове все основные планы и планы на случай отхода от основных или другой неожиданности. Когда же я наконец заснула, мне снились шабти – они тысячами оживали и начинали биться в своих ящиках, пытаясь выбраться наружу.
…А затем ко мне в дверь постучала наша горничная Бетси.
Я выбралась из постели и выглянула в окно. Денек снова выдался сереньким, но хотя бы ливня не было – так, ленивый моросящий дождичек. Ну что ж, и то неплохо.
Внизу родители неспешно заканчивали завтракать, папа шуршал газетой.
– О, Теодосия! – воскликнул он, увидев меня. – Куда ты так спешишь, словно тебя муравьи кусают?
Генри хихикнул, я кинула на него грозный взгляд. Сегодняшний день намечался серьезным, сегодня шутки прочь.
– Прости, папа. Я просто тороплюсь отправиться в музей и… э… проверить, как там Исида.
– Даже не упоминай при мне об этой кошке. Она напала на меня, и я ее за это еще не простил.
– Уверена, что больше она этого никогда не сделает, папа. Я дала ей лекарство… укрепляющее… чтобы успокоить ее.
Папа оторвался от газеты и уставился поверх нее на меня.
– Какое еще укрепляющее? – спросил он.
– Да ты, наверное, знаешь, – небрежно пожала я плечами. – Смесь масла из-под сардин, сливки, немного гусиного паштета, молотая кошачья мята и сырое яйцо.
Папа усмехнулся, отложил газету на стол, отодвинул в сторону свою тарелку с остатками завтрака, тяжело вздохнул и пошел к двери.
– Сходи возьми свое пальто, – сказал он, выходя из столовой.
Вставая, чтобы пойти следом за ним, я бросила взгляд на оставленную папой газету. Мое сердце упало, когда я прочитала заголовок: «Госпитализированы сотни людей, заболевших вирусным гриппом».
Да, нам действительно нужно было поторапливаться.
* * *
Я сказала Стики Уиллу, что мы встретимся с ним возле Колонны герцога Йоркского в десять тридцать утра. Поскольку пароход отплывает в час дня, трудно допустить, что немцы могут отправиться в порт раньше этого времени. Однако из-за всевозможных задержек мы начинали выбиваться из графика, и это заставляло меня нервничать. Едва придя в музей, мы с Генри начали готовиться к тому, чтобы незаметно улизнуть из него. Это нам, к счастью, удалось, и спустя десять минут мы уже выбрались тайком через восточный боковой вход и сломя голову помчались к Пелл-Мелл.
Несмотря на серенький денек и моросящий дождь, к Колонне герцога Йоркского мы с Генри прибежали потные, взмыленные, как скаковые лошади.
Как только мы оказались на месте встречи, перед нами, как из-под земли, появился Уилл.
– Почему вы так задержались? – спросил он.
– Родители, – коротко ответила я, пытаясь отдышаться после сумасшедшей гонки по улицам.
– Похоже, от родителей, если они у тебя есть, больше неприятностей, чем пользы, – философски заметил Уилл и горделиво улыбнулся.
Я так и знала! Он был сиротой!
– Ну, пойдемте, что ли, – продолжил Уилл. – Где нам искать этих типов?
– В посольстве, дом номер девять. Притаимся поблизости и будем ждать, когда они выйдут.
– Это и есть твой великолепный план? – удивленно посмотрел на меня Генри. – М-да. Я должен был сам об этом подумать.
– Но не подумал, – шмыгнула я носом. – А теперь идем.
Мы направились к дому номер девять по Карлтон Хаус Террас. Это было элегантное здание с множеством окон, мне показалось, что они смотрят прямо на нас немигающими глазами. Впрочем, может быть, такое всегда мерещится тем, кто пробирается куда-то тайком.
Мы разошлись в разные стороны и поодиночке, расположились так, чтобы видеть входную дверь, и приготовились ждать.
Вы ошибаетесь, если думаете, что нет ничего проще, чем слоняться без дела. Минут тридцать, и вы начинаете чувствовать, что слишком бросаетесь всем в глаза, а спустя час начинаете потихоньку сходить с ума от беспокойства. Короче говоря, к тому времени, когда часы неподалеку пробили полдень, я уже вся извертелась и изнервничалась.
Подумав немного, я направилась к тому месту, где находился Уилл. После короткого совещания мы решили осторожно заглянуть в окна нижнего этажа, чтобы посмотреть, происходит ли что-нибудь внутри, и если да, то что именно.
Разумеется, не успели мы выйти из своего укрытия, как двери особняка с грохотом распахнулись. Из дома вышла целая группа возбужденных мужчин, быстро и громко лопотавших по-немецки. Подъехал автомобиль, и немцы набились в него. Затем автомобиль чихнул, выпустил облако синего дыма и покатил по улице.
Все это произошло очень быстро и застало нас врасплох.
– Нам нужно найти кэб! – воскликнула я. – И как можно быстрее!
Я оглянулась влево, вправо, но, по закону подлости, ни одного кэба, разумеется, нигде не было и в помине. Затем мои уши резанул пронзительный, оглушающий свист.
