– Теодосия! Выходи! Пора ехать на вокзал встречать Генри!
Судя по тону, папа уже начинал сердиться.
– Прошу прощения. Меня ждут, – я сделала шаг вперед, но тут же вспомнила о том, что здесь остаются мои вещи, а мне не хотелось, чтобы в них рылся Фагенбуш.
– Я тебя предупреждаю… – начал Фагенбуш, но не закончил.
– Живо! – раздался громкий папин крик, от которого мы с Фагенбушем дружно подскочили на месте.
Папа появился в дверях, сердито посмотрел на своего второго помощника и недовольным тоном спросил:
– Что вы здесь делаете, Фагенбуш?
«Действительно, – подумала я, – что он здесь делает?» И я наклонила голову набок, ожидая услышать ответ.
– Я… э… подумал, что у Теодосии может быть то… э… что я ищу.
– Чушь. У Теодосии здесь ничего нет, – папа подозрительно покосился на меня и на всякий случай уточнил: – Так?
– Что у меня здесь может быть? – хихикнула я.
– Верно, – кивнул папа. – А теперь идите, Фагенбуш. А ты, Теодосия, пойдешь со мной.
Фагенбуш кивнул и поспешно удалился. Пока я внутренне ликовала, упиваясь очередной, пускай и небольшой победой над Фагенбушем, папа оглядел меня и спросил:
– Что с тобой? Ты только посмотри на себя! Кошмар!
Я потерла свой локоть, затем откинула упавшую на глаза челку и только теперь увидела, какой разгром учинила мне Исида. Нижняя половина правого рукава разодрана в клочья, все запястье покрыто свежими ссадинами.
– Мы с Исидой слегка поспорили.
– Эта чертова кошка нас погубит, – предрек папа, направляясь к двери. – Пойдем, мы из-за тебя уже опаздываем.
Я пошла вслед за папой, теперь мне оставалось лишь надеяться на то, что амулет магическим образом поможет Исиде. И кто знает, быть может, к тому времени, когда мы вернемся в музей, моя кошка уже совсем поправится.
Генри приезжает на каникулы
Сегодня вокзал Чаринг-Кросс был похож на сумасшедший дом еще больше, чем вчера, – если, конечно, допустить, что такое возможно в принципе. Взрослые в дорожных костюмах тащили чемоданы и загоняли в вокзал орущих детей, а между ними лавировали носильщики со своими груженными багажом тележками. Прибывавшие один за другим поезда выплескивали из себя на платформы все новые и новые толпы приехавших на каникулы школьников. Я рассматривала очередную такую толпу в поисках Генри, когда кто-то дернул меня сзади за пальто. Обернувшись, я увидела перед собой Стики Уилла.
– Привет, – сказал он.
Стики выглядел чуть мрачнее, чем вчера, ворот его рубашки был распахнут.
– Привет, – ответила я. – Я надеялась, что найду тебя…
– Но нашел тебя все-таки я.
– Какая разница, – махнула я рукой. – Что ты узнал?
– Черт побери, мисс! – воскликнул Стики, глядя на мою руку. – Вы дрались?
– Нет, не дралась, – ответила я. – Просто мы немного повздорили с моей кошкой.
Юный карманник осмотрел меня с головы до ног, почесал подбородок и присвистнул.
– Кошка, значит? Ну что ж, львы – тоже кошки.
– В тот момент в ней было что-то от львицы, – согласилась я. – Ну, так что же ты выяснил?
– Тот тип встретился с какими-то важными шишками на Карлтон Террас.
– Карлтон Террас! Это же рядом с германским посольством?
Означало ли это, что тот странный тип – немец? И зачем какому-то немцу шпионить за мамой? Или так пристально следить за ее сундуками?
– Я просто шел за ними, мисс, – пожал плечами Стики. – Они у меня дорогу не спрашивали. – Он стрельнул глазами через мое плечо, затем посмотрел мне в лицо и спросил: – Теперь мы квиты, мисс?
– Да, я полагаю…
– Мне нужно идти, – поспешно сказал он и повернулся, собираясь уходить.
– Погоди минутку, – произнесла я. – Как я смогу тебя найти?
Мальчишка ухмыльнулся, и я увидела, что у него во рту не хватает зуба.
– Обычно я каждый день бываю здесь, на вокзале.
Он еще раз глянул через мое плечо и тут же исчез, растворившись в толпе, а я поразилась тому, какой одинокой я внезапно почувствовала себя. Человек так быстро привыкает к тому, что у него есть союзник.
Тут я услышала за своей спиной голос – к сожалению, до отвращения знакомый.
– А папа знает об этом?
Я медленно повернулась.
– Генри. Ты приехал. – Я старалась говорить так, чтобы скрыть свое разочарование. Хотя бы отчасти. Жаль, что Генри не может быть таким же полезным, как Стики Уилл.
– Тебе так не хватает друзей, что ты цепляешься за кого попало?
Я вспыхнула, сжала кулаки и сердито ответила:
– У меня много друзей.
– Правда? Кто? Твоя тощая кошка? Флимп? Тот скучный помощник хранителя, которому ты строишь глазки?
– Я не строю ему никаких глазок!
– Уличные бродяги?
– Эй, заткнись. У меня действительно есть друзья.
А что, разве не так? Стики Уилл, например. Или он мне не друг, а просто воришка, клюнувший на пирог с мясом?
– Где мама и папа? – спросила я.
– Получают мой багаж. Сказали, чтобы я мчал вперед и постарался найти тебя.
Теперь я и сама увидела позади Генри наших родителей, они пробивались сквозь толпу с чемоданами в руках.
– Надолго вас отпустили на каникулы? – неприязненно спросила я.
– На три недели, – с удовольствием ответил Генри. – И если ты не будешь паинькой, я позабочусь, чтобы тебя отправили в школу в одном поезде со мной.
Гаденыш.
* * *
Вытащив Генри и его багаж с вокзала, мы отправились прямиком к себе домой, на Честерфилд стрит. Как приятно было вновь оказаться дома! Толстые занавески и еще более толстые ковры гасили все звуки, было слышно лишь, как потрескивают дрова в разожженных во всех комнатах каминах. Наша истосковавшаяся без дела кухарка приготовила роскошный обед, включая ее знаменитый пирог с мясом и почками, и даже Генри умудрялся не слишком сильно утомлять меня.
А после обеда к нам явился дядя Эндрю – мамин брат и мой самый любимый дядя на свете. Разумеется, встречать Рождество в городском доме нам сразу показалось тесно, и мама с папой тут же загорелись ехать за город. Мы в бешеном темпе собрались, потеплее оделись, уселись в экипаж и покатили в наш загородный дом в Сюррее. Должна сказать, что это, пожалуй, было самое лучшее Рождество в моей жизни. Если не считать дождя.
Некоторая заминка, правда, случилась, когда мама и папа открыли приготовленные мной для них подарки. Они старались не подать вида, но по взглядам, которыми они обменялись у меня за спиной, я поняла, что они ничего не поняли. А ведь я сделала для них амулеты. Защитные. Для работы в музее. От всей души их делала.
