Разгадка оказалась простой – акции устрашения и диверсии! Отрава была штукой дорогой, и тратить ее на мелкие села бессмысленно, поэтому там все решали клинки и магия. Посеяв хаос и смятение, отряды, подобные уничтоженному, должны были заставить местных крестьян бежать прочь, распространяя панику и ужас по всей стране… А грабили, грабили они по давнему инстинкту наемников, привычно хватающих все мало-мальски ценное, прикрываясь необходимостью затруднить перевозку грузов в тылу королевской армии. Тем более баронские наймиты постоянно ждали продолжения наступления и не опасались перспективы спешно от кого-то сбегать, бросив пожитки.
Выжав пленника досуха, К’ирсан выволок его на улицу и заколол, как свинью, кинжалом в сердце. Довершая дело, чтобы уже наверняка, командир мечом отрубил голову.
– Зачем? – как-то неуверенно шепнул Терну, как лучше всех знающему командира, сержант Ясин.
– Так маг ведь! – ответная реплика ясности не прибавила, но Терн и сам не знал точно, лишь помнил, как Крокодил личным примером показывал способ убийства чародеев.
– Остальных пленных повесить! – равнодушно бросил К’ирсан, не обращая внимания на перешептывания. Внезапно командир встрепенулся и, словно к чему-то прислушавшись, быстрым шагом направился к дому через дорогу. Следом заспешил Терн, что-то пытаясь тихим голосом на ходу объяснить лейтенанту, но тот лишь отмахнулся.
– И что же здесь происходит?! – зло прошипел К’ирсан, войдя в дом через пролом, бывший на месте двери.
Перед ним открылась картина, довольно обыденная для территорий, через которые прокатываются волны сражений. На добротной деревянной кровати трое легионеров по очереди насиловали какую-то крестьянку. Женщина все время молчала, лишь изредка наружу вырывались надсадные хрипы и глухие стоны.
Появление командира если и смутило насильников, то не слишком. Так, отвлеклись от своего развлечения и обратили внимание на лейтенанта.
– Лэр? Желаете присоединиться? – Один из солдат ухмыльнулся и сально подмигнул.
Терн, вставший за спиной друга, предостерегающе положил было К’ирсану руку на плечо, но тот уже шагнул к легионеру и уперся тяжелым взглядом в его лицо.
– Я, кажется, запретил подобные развлечения?! Не так ли?
– Да ладно тебе, командир. С бабы не убудет! – все еще ничего не понимая, с той же вальяжной ухмылкой ответил насильник. Рядом уже чуть настороженно зашевелились его подельники.
Не меняясь в лице, К’ирсан ударил сжатыми на манер когтей пальцами по лицу бойца. Это произошло столь стремительно, что не все поняли, почему легионер истошно взвыл и заметался по комнате, прижав к лицу руки. Лишь ручьи крови из-под пальцев раненого и темные капли на кисти Кайфата вывели окружающих из внезапной оторопи. Двое других насильников только было зашевелились, еще не зная, как реагировать на произошедшее – то ли просить лейтенанта о снисхождении, то ли прорываться к выходу, – а верный Терн уже встал рядом с другом. В тот же миг ровным выстуженным голосом К’ирсан бросил:
– Живо во двор!
Затем лейтенант врезал раненому насильнику в чревное сплетение и, зверски завернув руку, выволок наружу. Следом за ним угрюмо потопали двое его сообщников, а замыкал процессию Терн, уцепившийся за рукоять меча. Ему все это очень не нравилось! Про женщину все забыли, оставив несчастную все так же бесчувственно лежать среди смятого белья и изорванной одежды.
Прорычав приказ собраться всем младшим командирам, К’ирсан швырнул скулящего от боли легионера на землю и повелел встать рядом его товарищам. Ждать пришлось недолго, весть о происшествии лесным пожаром распространилась по роте, и вокруг собрался едва ли не весь отряд. Не удостаивая никого сколько-нибудь серьезного внимания, будто обращаясь к небесам и окружающему миру, лейтенант заявил:
– Гелид I Ранс, да продлятся его дни, потребовал от армии сохранять честь и достоинство его подданных, живущих мирной жизнью под благостной рукой короны. Более того, я, как ваш командир, не терплю насилия над женщинами – будь то наша земля или чужая… Я знаю, что солдату, как никому другому, требуется иногда расслабиться, но только не так и не в походе. Именно поэтому намерен пресекать всякие попытки уронить честь воинов легиона, честь моих воинов, а значит – и мою честь! Пусть их судьба станет вам уроком!
Стелящимся стремительным шагом, на какие-то доли секунды даже пропадая из виду, Кайфат скользнул к остолбеневшим фигурам насильников и завертел мечом. Лейтенанту хватило считаных секунд, чтобы завершить задуманное. И за эти неуловимые мгновения он заставил устрашиться самых стойких ветеранов. Жуткое, кровавое зрелище – три медленно падающих тела, разваленных на части, фонтаны крови и на фоне всего безжалостное равнодушие лейтенанта с отставленным в сторону мечом. Когда бойцы смогли наконец поверить собственным глазам, самые нестойкие начали спешно извергать на землю содержимое желудков, остальные лишь смертельно побледнели и заворчали.
– Каждого, кто совершит насилие, ждет такая же участь, даю слово. – Устрашающий холод в голосе и наконец-то выплеснувшаяся наружу первобытная ярость в глазах. – Всем разойтись!
И бойцы разбрелись молчаливыми призраками, боясь даже заговорить на глазах у этого свирепого демона Бездны.
– Если бы не эта жестокость и кровь, то ты мог бы оказаться перед толпой рассвирепевших мужиков, уже начавших забывать о женском теле. Ведь доля победителя всегда… – прохрипел немного побледневший Терн, стараясь не смотреть на еще теплые тела вчерашних собратьев по роте.
– Я знаю, Терн, я все это знаю. И собираюсь такие порядки искоренять. Потому без жестокости здесь не обойтись никак, – не отрывая взгляда от убитых, пробормотал К’ирсан. – Да и о репутации следовало задуматься пораньше. – Но последняя фраза была сказана совсем уж тихо.
Банд отравителей отряду Кайфата больше не попадалось, из всех Львов на них еще наталкивалась только первая рота, но и те казнили врага без пощады. Такие рейды по собственной территории оказались очень действенным оружием против растерявшегося противника, рассчитывавшего на совсем иной ход кампании. Да и Львы показали себя с лучшей стороны. Это касалось не только Двенадцатого легиона, но и остальных верных королю пехотных частей. Впервые за много лет легкая пехота решала именно те задачи, для которых она и создавалась. Офицеры королевского штаба с государем во главе, не имеющие опыта акций умиротворения в Сардуоре, теперь на практике познавали тонкости искусства войны.
После нескольких успешных столкновений с врагом солдатам четвертой роты позволили отдохнуть пару дней. Измученный солдат – плохой солдат, радовало, что эту простую истину в штабе командования понимали. Расквартировали роту в самом Фиоре, где после штурма уцелело много домов. Ставка короля расположилась в доме крупного купца и промышленника, успешно развивающего семейное дело – добычу и обработку янтаря. Хороший, добротный дом с отличным видом на набережную. Вокруг постоянно дежурили две роты Черных и Алых щитоносцев, бдительно охраняющих молодого монарха.
