– Как мы и предполагали, старый пройдоха Курц нашел-таки способ обойти защиту Молота Зелода. Не неся в жилах ни капли крови Рансов, он сотворил магическую ловушку, через которую безбоязненно вытягивал тонкий ручеек Силы Молота. – Откуда-то из-за спины раненого неожиданно раздался немолодой голос. К’ирсан ощутил чужое присутствие уже давно, но сил повернуть голову и посмотреть, кто же там стоит, не нашел.
При этих словах Гелид опустил правую руку на пояс и похлопал по оголовью висящего в петле на поясе Молота. Новая игрушка короля внушала уважение одним своим видом – она никак не смотрелась декоративным элементом и создавала впечатление часто пускаемого в ход оружия. Рыжая медь оголовья, светящееся золотом дерево рукояти и множество мельчайших, словно резных рисунков – вот и все оружие, о котором говорит с придыханием один маг (а ведь сзади стоит колдун, больше просто некому!), а другой лишь ради обладания им несколькими днями ранее положил десятки бойцов и сложил голову сам. Только ощущение сжатой в пружину Силы да чувство странного родства не давали К’ирсану причислить Молот к какому-либо из многочисленных местных арсеналов обычного магического вооружения.
– Ты знал, что это? – требовательно спросил у раненого Гелид и вновь погладил оголовье. Точно таким же движением К’ирсан ласкал притихшего сейчас Прыгуна.
– Да я и сейчас не знаю, лэр! – хрипло пояснил лейтенант и судорожно сглотнул, прогоняя спазм.
– Ваше Величество, никак не могу понять, врет этот офицер или нет. У него в голове такая каша, что заставит опустить руки или лапы даже демона Бездны!! – немного ворчливо вновь вступил в разговор королевский маг.
– И что это за озеро в пещере, ты тоже не знаешь? – задал новый вопрос король и прищурился.
– Нет, Ваше Величество, не знаю. – С некоторым опасением Кайфат следил, как лицо нависшего над ним короля начало медленно вращаться по кругу.
– Ну а свои соображения можешь сказать?! – злясь непонятно на что, почему-то едва слышно спросил король Гелид.
Головокружение прекратилось так же внезапно, как и началось, зато усилилась тошнота. Немного беспомощно обведя взглядом безучастные лица вояк-полковников, К’ирсан сипло каркнул:
– Это зло… Это очень большое зло, в котором живут нечистые порождения Бездны. И если у меня кто-нибудь спросит, где же находится Бездна, то я теперь буду знать, что ответить…
– Хм, солдат, мне кажется, что ты должен отвечать по-прежнему «не знаю»! Ведь никакого озера и жутких тварей на самом деле не было? Не так ли? – по-птичьи склонив голову набок, спросил Ранс и теперь уже совсем не смотрелся неопытным мальчишкой.
– Как скажет мой король! – слабо улыбнулся Кайфат, понимая, что именно сейчас решается его судьба. Причем на чашах весов вопрос: жить ему или погибнуть от ран.
– Ну и отлично! – Его Величество не по-королевски встряхнулся и без особого тепла бросил: – Ну что ж, К’ирсан, поправляйся!
Когда король с военачальниками и королевским чародеем покинули раненых, Терн едва слышно шепнул другу:
– Знаешь, кажется, если бы ты хоть чуть задумался над ответом о глубинах своей забывчивости, то похоронной команде прибавилось бы работы. – Но К’ирсан его уже не слышал, забывшись тревожным сном…
Как только в частях навели хотя бы видимость порядка, сформировав два неполных полка – свыше тысячи тяжелой пехоты под сигной Грифонов и четыре роты Львов, маленькая армия медленным маршем двинулась к Фиору. Почти пять сотен Алых щитоносцев на транспортных пузырях выдвинулись на расстояние дневного перехода вперед, выискивая готовящихся к атаке врагов, королевские маги работали на износ, почти непрерывно поддерживая мощнейшие защитные заклинания, не желая повторения судьбы погибших транспортников.
Для К’ирсана Кайфата вся эта суета стала лишь внешним фоном собственной борьбы с ранами. Раз за разом он восстанавливал хрупкое равновесие в организме, не давая себе скатиться в пропасть смерти. Поврежденные магическим ударом токи жизненных сил с трудом возвращались в прежнее русло, и приходилось вновь и вновь что-то подправлять, тайком черпая энергию из окружающего мира, почти не выходя из Сат’тор. Но когда раны бледнеют день ото дня, а усталость перестает быть такой одуряющей и изматывающей, то растет и воля к борьбе!
С каждым днем все меньше повозок было занято ранеными: кто-то выздоравливал, а кто-то вступал на новые дороги, недоступные живым. Ко второму дню похода лейтенанта посетили все бойцы его прежнего отряда, а теперь легионеры четвертой роты. Было странно видеть, как здоровенные мужики, жутко робея, интересовались здоровьем командира, заглядывая ему в лицо.
– Чем-то ты запал людям в душу, К’ирсан! Запал, а вот чем, они и сами понять не могут. Вот теперь все ходят и решают: а ну как они обманулись и ты не тот, за кого тебя приняли? – Терн, над которым вовремя поработал один из королевских магов, тоже стремительно шел на поправку. Он теперь постоянно сидел, свесив ноги с телеги, и по очереди насвистывал все песенки, которые знал или думал, что знает. Иногда Согнара переполняло желание поговорить, и тогда Кайфат становился его невольным слушателем.
– И за кого же меня приняли? – не удержался от вопроса лейтенант.
– За умелого бойца и очень, очень удачливого командира. Тем, кто выжил, твоя удачливость нравится, ну а мнение сгинувших в Бездне никого уже не интересует! – довольно цинично пояснил товарищ и вновь принялся насвистывать надоедливый мотивчик.
Наконец, по прошествии целой седмицы, К’ирсан понял, что восстановился почти полностью и теперь вполне может вернуться к службе. Уставший и злой полковой лекарь попытался было возразить, но затем просто выматерил сбегающего из-под его опеки больного и махнул рукой.
В роте К’ирсана встретили не то чтобы настороженно, но и без особенных восторгов. Каждому легионеру приходилось служить под началом разных командиров: плохих и хороших, честно тянущих армейскую лямку наравне с рядовыми бойцами и любителей спихнуть свою работу на талантливого помощника, но вот только каждый из них был дворянином. Ведь благородному человеку и подчиниться не грех, а новый лейтенант такой же выходец из низов, что и они. Ходили, конечно, слухи, что он чей-то там бастард, но, с другой стороны, какой спрос с ублюдка, удачи которого не хватило даже родиться, как пристало честному человеку!
Подобные настроения медленно тлели, пока раненый лейтенант Кайфат трясся в телеге, изредка вспыхивали в кострах споров с бывшими его бойцами и снова угасали до поры до времени… Все это К’ирсан читал на лицах легионеров, когда колонна сводных полков встала лагерем после дневного марша.
Построив роту в две шеренги, лейтенант прошел вдоль линии бойцов, что-то внимательно разглядывая в лицах солдат, после чего приказал всем разойтись и вызвал к себе сержантов. Хотя ему и полагалась как офицеру персональная палатка и слуга-оруженосец, но на деле все выглядело не столь гладко. Из всех вещей у него остались только кошели с деньгами, книга да медальон, все остальное досталось захватившему лагерь легиона врагу. По просьбе К’ирсана Терн сторговал у одного раненого плотное одеяло и неплохой меч, после чего кошелек лейтенанта полегчал почти на шестнадцать фарлонгов.
