С того разговора влиятельный маг вновь стал уделять жене больше внимания, разбив стену отчуждения, что начала выстраиваться между ними. Да и скука куда-то упорхнула, сменившись многоцветной мелодией трепетного ожидания новой жизни. Само существование обрело иной, доселе неизведанный смысл, поменялись взгляды на многие вещи. Но пришедшие перемены принесли и новые страхи – теперь опасность кипящей вокруг войны заставляла беспокоиться не только за себя, но и еще за не родившуюся кроху…
Приглашение на бал пришло совершенно неожиданно, заставив сердце Лакристы учащенно забиться. В такое время любое празднество казалось безответственной, самоубийственной глупостью, страстной попыткой закрыть глаза на беды мира, подобно пиру во время чумы, если бы не личность устроителя бала.
Орвуса Барлонгского можно понять – быть королем лишь потому, что ты успел занять пригретое другим место, пока хозяин в отлучке, не выглядит достойным дворянина. И вызывает у некоторых аристократов нездоровые мысли о бренности бытия и высокой смертности среди устроителей переворотов. Успех взятия столицы и, что особенно важно, королевского дворца, следовало закрепить и узаконить наконец свои притязания. Во всех странах и мирах этот обряд если и не назывался одинаково, то уж являл собой довольно характерный образчик человеческого мышления. Коронация или помазание на царство всегда есть явление не вполне земное, приближенное к миру Небесному, делающее монарха той цепью, что соединяет чаяния народа и волю божью. И лишь истинный, коронованный, правитель мог требовать от подданных повиновения силою Закона, а не количеством клинков или умениями магов. Только так и никак иначе!
Вот и приходилось герцогу Орвусу спешно готовить коронацию в храме Орриса, а в ознаменование этого события устраивать пышный бал… И это вместо военной суеты и подготовки к войне если и не со свергнутым королем или узурпатором, то уж с баронствами точно. Даже если он с ними договорился раньше, все равно надо готовиться хотя бы к непременному решению другой стороны изменить первоначальные условия соглашения. Ведь только сила определяет право, а никак не бездушные строчки на бумаге!
Несколько напуганная происходящим в столице, Лакриста не слишком-то и хотела появляться на собрании местной знати. Радовало, что хоть на саму коронацию их не пригласили, где присутствовали только приближенные к бывшему герцогу люди. Попытка уговорить мужа не ходить на празднество не принесла бы ничего хорошего, поэтому грасс Регнар не стала и пытаться. Собрав всю волю в маленький дамский кулачок, она нашла в себе силы трезво оценить происходящее с точки зрения слушательницы Университета Культур. Задача посланников Нолда – наладить более доверительные, дружеские отношения с новыми обитателями кабинетов королевского дворца, и тут уж надо не упустить хвост дракона удачи, пока новички во власти не успели войти в полную силу. Вот здесь-то она может не только помочь мужу, но и обратить на себя внимание господ из Канцелярии внешних дел.
Поэтому-то успокоившаяся Лакриста Регнар и взялась за дело с неподдельным энтузиазмом. Плотное платье цвета морской волны, отливающее синим в лучах закатного Тасса, легкий макияж, придавший ее лицу по-детски удивленное, простодушное выражение, и крупный кулон, подаренный Вензором на свадьбу, дополнил картину легковерной простушки из провинции. Чуточку потренировавшись перед зеркалом, Лакриста сочла, что теперь внешне соответствует выбранной роли в спектакле человеческих пороков.
Так как времена были неспокойные, то карету посла сопровождали шестеро слуг, военная выправка которых буквально кричала об их истинном призвании, да и плащи топорщились слишком подозрительно. Лакриста обрадовалась бы гораздо сильней, если бы стражей было не шесть, а тридцать шесть, но тут уже вперед выступала политика. Король мог ведь и не понять, почему это в его городе представитель чужой страны следует в окружении столь многочисленной охраны. Или считает, что монарх не может обеспечить порядок? А может, и вообще замышляет чего?! Логику королей понять можно, но изменить ничего нельзя, потому лучше просто не становиться объектом монаршей подозрительности и мнительности.
Дворец встретил гостей ярким слепящим светом, пьянящим шумом веселых голосов, незамолкающей музыкой, неизменными громоподобными здравицами в честь короля и серыми тенями охраны вокруг. Цвет аристократии спешил выразить свое восхищение триумфатору на троне, надеясь продаться подороже. И приди сюда завтра другой человек или даже нечеловек, они все так же будут лебезить, льстить и интриговать в борьбе за близость к королевской кормушке.
Лакриста, едва ли не повиснув на руке у мужа, простодушно водила глазами по сторонам, внутренне хохоча. Вокруг важно шествовали надутые индюки чиновники, высокомерно оглядывали окружающих увешанные побрякушками высшие дворяне, шептались по углам статные дамы в немыслимых платьях и со взглядами шлюх из портового борделя, изредка мелькали испуганные личики еще молоденьких девчонок, которых суровые отцы или мамаши притащили на бал в надежде уложить в койку если и не к королю, то уж к его верным сподвижникам точно. Праздник человеческого страха и чужой силы предстал перед Лакристой. Многочисленные голубые мундиры офицеров бросались в глаза в пестрой толпе придворных, служа демонстрацией силы стаи жадных до крови хищников, преданных своему королю. Это была опора нового трона и основа его власти.
Сам Орвус Барлонгский в зале еще не появился, демонстрируя традиционные для многих правителей слабости – забывчивость и неточность. И нельзя сказать, что всех здесь присутствующих это радовало, правда, никто пока не рискнул поделиться своим недовольством с соседом.
Вензор уверенно прошагал к одной из колонн этого поистине гигантского зала, у подножия которой вольготно устроились послы Гарташа и Джуги. Оккупировав небольшой столик с закусками, они уподобились солдатам десанта, только что захватившим плацдарм – окопались и готовились стоять насмерть.
– Вы не будете возражать, уважаемые, если мы с супругой к вам присоединимся? – с холодной вежливостью поинтересовался Вензор и с той же надменной миной на лице поприветствовал коллег: – Господин Тиур Мидал, грасс Ухор Боргад! Дамы!
Вторя супругу, Лакриста вежливо приседала в реверансе, чинно потупив глазки и тихо щебеча приличествующие случаю глупости. Посол Джуги, обладатель гигантского брюха и трех подбородков, на нее вообще не обратил никакого внимания, как, впрочем, не обращал внимания и на собственную жену-мегеру, вызывающе высокомерный изгиб бровей и устрашающая худоба которой сразу же возбуждали чувство резкой неприязни. Зато гарташец Ухор то и дело посматривал на девушку, в многообещающей усмешке показывая провал на месте левого клыка. Это вызывало сильное неудовольствие его жены – ничем не примечательной дамы с бледным лицом и нервно теребящими платочек руками. Взгляды, бросаемые женщиной на Лакристу, жгли почище расплавленного свинца. Ну и мархуз с тобой, макрель сушеная! Настя чуточку склонила голову, заставив челку упасть на лицо, и ласково улыбнулась. Переигрывать здесь не стоило, иначе вышла бы из образа или собственный муж не так понял.
– Да какие возражения льер Вензор? Все в одной лодке, почти братья и сестры. Времена-то ведь нынче какие?! – Тиур говорил таким голосом, словно у него во рту плескались озера слюны, то и дело выбрасываемой наружу.
