– Мы нашли проход! – проорал Кайфату один из отряженных в землекопы солдат. – Сотник, проход есть!
Голос легионера донесся до капрала словно сквозь вату, но, поняв смысл слов, он ударом отбросил своего противника и приказал солдатам отступать:
– Назад! Все к пещере!!
Те, кто его слышал, повторяли другим, и вот уже люди начали медленно пятиться назад. Солдаты Союза понимали, что их противники вот-вот уйдут от неминуемой гибели, и старались не отставать, не давать ни мгновения передышки. К’ирсан удвоил усилия, пытаясь отвлечь внимание на себя и дать легионерам шанс спастись.
Вот то один, то другой боец успели нырнуть в темный зев прохода, и озверевшие латники усилили нажим. Наконец, оглядевшись, Кайфат увидел рядом только Рвача и Терна, другие же либо благополучно укрылись в пещере, либо лежали на мокрых от крови камнях.
– Живо за остальными! – бешено проревел капрал на солдат своего десятка. – Скорей, а то не успею!
Что именно он не успеет, К’ирсан не сказал, но бойцы как-то разом поверили и стремительно нырнули в проход. Оставшись один, Кайфат яростно сверкнул глазами и сотворил ядовито-зеленый магический шар, который швырнул прямо перед собой. Теперь можно было и магию применить, главное – успеть до взрыва скрыться во тьме пещер, но это уже вопрос скорости. И волна сжатого воздуха от близкого разрыва ударила воина в спину, когда он юркнул в узкий проход.
Глава 14
Как оказалось, Аврас Чисмар очень не любил войну, не любил даже больше, чем сладкоголосых певцов-извращенцев и вампиров. Его взгляд на это явление человеческой цивилизации (как, впрочем, и нечеловеческой тоже!) был сугубо практическим – мешает ли эта возня с кровью, клинками, грабежом и мародерством, беспрестанными нападениями на путников лично ему или нет. Выяснилось, что эта конкретная война очень даже мешает представителю Тлантоса.
В мирное время путь до Примкенса вряд ли занял бы больше седмицы, причем в относительном комфорте и без особой спешки. Но то в мирное время! Теперь дороги в Сумате оказались забиты войсками, двигавшимися к берегу Оленди, – наступление на Зелод, ослабевший за последние годы бездарного правления Рансов, следовало развивать, а это, естественно, требовало новых солдат и припасов.
Вот и пришлось магу Тлантоса пробираться окольными путями, где самой Кали впору заблудиться, не особо рассчитывая на пополнение дорожных сумок свежими продуктами и смену лошадей. Да и на трепетное отношение местных жителей к чужой жизни также не следовало уповать. Особенно если учесть, что не все эти самые жители могли похвастаться разумом или крохами гуманизма. Те глухие лесные дороги, по которым теперь передвигался колдун, словно нарочно проходили мимо лежбищ самой разнообразной нечисти. Твари, давно изничтоженные на всем остальном Торне, здесь ощущали себя будто в заповеднике. Хозяевам местных земель было не до судеб подданных, страдающих от происков древних чудовищ, у них всегда находились дела поважней – война с соседом например.
Вот и приходилось Аврасу держать наготове заклятия из арсеналов низшей некромантии в надежде, что какой-нибудь жряк или двунос будет так любезен, что объявит о решении напасть на одинокого путника торжествующим ревом. Правда, к счастью, столь могучих представителей нечисти прошлых эпох ему встретить не довелось, но вот пара иглозубов, семейство лесных нюхачей и один призрак невинно убиенного насильника и убийцы дорогу магу заступали.
Ко второму дню пути по «гостеприимному» Сумату Чисмар ненавидел весь мир, а его лошадь находилась на грани помешательства. Масла в огонь щедро плеснула встреча с дружелюбным паромщиком на узком ответвлении от основного русла Оленди. Здоровенный дядька, польстившись на целый келат за переправу на другой берег, на середине реки передумал и посчитал, что весь кошелек незадачливого путника будет достойной оплатой за его труд. Нет, понятно, что война нанесла серьезный урон его работе и крестьяне из соседних деревень теперь предпочитали сидеть дома, но зачем пытаться выкинуть Авраса за борт?! А крики паромщика, убеждаемого в ошибочности такого поведения, еще сильней напугали коня мага. Да и сам речной грабитель после серьезного разговора с трудом управлялся с паромом.
В общем, когда Аврас достиг границы Гулана, то вздохнул с облегчением. Коня он поменял в первом же трактире на невзрачного трудягу, который, может, и не отличался статью, но к жизни относился со стойкостью фаталиста – для путешественника в самый раз. Надеясь наверстать потерянное время, маг, уже не скрываясь, помчался по дорогам далекого от войны Гулана, пока к вечеру не встретился с неприятностью в лице банды лесных разбойников. Если бы он не опаздывал, то вполне мог бы подождать и присоединиться к защищенному каравану купцов, но у него уже не было на то времени. Пусть лорд Маркус не назвал конкретных сроков, но агент Тлантоса прекрасно знал эту милую особенность начальника разведки – выделять на операцию ровно столько времени, сколько требуется в случае идеальных условий работы. Определенный резон в этом был, потому как подобный подход заставлял подчиненных выкладываться целиком, раскрывая все грани их таланта, и таким образом развивать профессиональные навыки… Но как же это тяжело!
Поэтому, когда перед самым носом скачущей лошади упало разлапистое дерево, а спереди и сзади высыпали десятка полтора крестьян, вооруженных вилами, перекованными косами и кухонными тесаками, Аврас испытал только очередной приступ раздражения. Соскользнув с седла на землю, он взвыл дурным голосом, и слова заклятия Ветер Нижнего мира дались сегодня как никогда легко. Над дорогой повисла мертвенная тишина, оборвавшая все звуки, лишь слабый свист начал набирать силу. По коже разбойников пробежали мурашки страха, и вдруг двое из них позади мага взорвались брызгами крови, щедро оросив стоящих рядом подельников…
Чисмар, приготовившийся к следующему удару, зло стукнул кулаком по колену, когда до смерти перепуганные селяне ринулись прочь от страшного колдуна. Похоже, он перестарался, потому как теперь некому было отодвинуть корявый ствол, освобождая дорогу!
Таких приключений было слишком много для одного путешествия, и некромант с тоской мечтал об идеальном мире, сочиненном благодушными философами-старцами, не растерявшими на закате лет веру в человеческую доброту.
К мирному и забытому многими Примкенсу он прибыл на десятый день пути, с затаенным страхом ожидая худшего: что корабль уже ушел, что в прибрежных водах разместится целая флотилия и Аврас не сможет найти нужный корабль, что нападут чужие суда, – да мало ли что может произойти!
Но действительность превзошла все ожидания. Примкенс встретил его слепыми провалами окон, обгорелыми остовами многих домов, запахами гари и крови, присущими всем разоренным поселениям. Повисшая тягостным грузом тишина изредка прерывалась скрипом единственного уцелевшего ставня на богатом по деревенским меркам доме, вокруг которого ютились убогие лачуги. Ведя коня в поводу, Аврас настороженно прислушивался к происходящему вокруг, усилив заклинанием все чувства. Пальцы правой руки едва ощутимо шевелились, готовясь мгновенно сотворить руническое заклятие, высасывающее из жертвы жизненные соки. Но, похоже, единственным живым существом в погибшем рыбацком поселке был сам Чисмар.
