– Спасибо, – поблагодарил Клим, чувствуя, как от ее оценки растекается в груди приятное тепло.
Даже странно, как правило, Клим не реагировал на похвалу или на критику так чувствительно. А тут смотри, оказывается, ему важна именно Полина оценка, да так, что пробирает до тепла.
– А кровать в Провансе и диваны со шкафами!! – продолжила восхищаться Полина.
– А на диванах были твои пледы, – вдруг вспомнил Клим. – Такие классные, просто чудо. Мне так понравились, что я к Алине приставал, что хочу такие же, и все просил познакомить меня с автором. Но она так и не дала твои координаты.
– Она вообще меня старается никому не отдавать, – рассмеялась Полина. – Вот и сейчас, узнав, что я хочу взять еще один заказ, тут же перебила его, дав мне работу из своего другого проекта.
– Наверное, она правильно делает, – поддержал дизайнера Клим. – Я ведь тоже смотрел объекты перед тем, как Алина их сдавала, и каждый раз поражался твоим работам. Ты очень талантлива, Поленька. Очень. Ты создаешь необыкновенные вещи. Какие-то волшебные. Чудесные. Я бы на ее месте тоже тебя никому бы не отдавал.
– Спасибо, – теперь поблагодарила она.
– Кстати, – загадочно усмехнулся Ставров, посмотрев на нее, – я таки одну твою работу у Алинки выцыганил, разжился. Буквально уволок, прямо со стены снял.
– «Закат», – понимающе кивнула Полина.
– Да, – подтвердил Клим. – Поразительная работа! Гениальная картина. Я все смотрю и поражаюсь, как вообще это можно было сделать: такие краски, совсем тонкие линии, один цвет перетекает в другой… А ведь это вышивка!..
– Сложно, – ответила Полина серьезно и вдруг задумалась, отчего-то загрустила, отвернулась к боковому окну. – Мне ее на ткань перенесли с фотографии. У меня много снимков заката с Енисея, они там совершенно нереальные, я один выбрала, а девушку с конем уже сама нарисовала. Очень сложно было нити подобрать, пришлось лететь во Францию в специальный магазин, а не заказывать почтой, как я обычно это делаю. Большую коробку нитей вывозила и объясняла на таможне, что везу нитки не для торговли, пришлось даже каталог своих работ показывать. Я «Закат» делала не на заказ, а для себя. Вот пришла такая картинка в голову: закат над рекой, и хрупкая девушка в старинной русской одежде стоит спиной к зрителю, а рядом с ней большой боевой конь в полном снаряжении. Она смотрит на закат, положив руку коню на шею. Грустит о своем, наверное, о хозяине коня. Долго эту картину вышивала, закатные переливы красок сложно было выполнить, – Полина повернула голову и посмотрела на Клима, – а потом Алина у меня ее три месяца выклянчивала, и я отдала. Хотя мне очень не хотелось отдавать «Закат» незнакомым людям. Да и вообще расставаться с картиной. Но понадобились деньги…
– Она у меня висит на самом видном месте, – мягко улыбнулся Клим, – я на нее каждый день смотрю.
– Вот так странно бывает, – поразилась пониманию превратностей судьбы Полина. – А теперь я еду к тебе в гости и снова могу увидеть свою картину. А ведь мы с ней расстались около двух лет назад, и я думала, что больше никогда ее не увижу.
– Сейчас увидишь, – подтвердил Ставров и уведомил: – Мы уже приехали.
Они въехали в поселок и по главной улице проехали его насквозь, свернули на боковую улицу, еще раз повернули и оказались на самом краю поселка перед великолепным кованым забором, за которым стоял большой двухэтажный с мансардой дом из мощных массивных бревен с широкой просторной террасой сбоку от центрального входа. Вдали, слева, виднелись какие-то пристройки из таких же бревен, наверняка баня, и еще что-то на внушающем почтение участке земли, на котором все это хозяйство расположилось.
– Это твой дом? – впечатлилась Полина.
– Мой, – подтвердил Ставров, наклонился через коробку передач и поцеловал девушку в щеку, – посиди, я ворота открою.
И вышел из машины. А Полина все смотрела на дом в состоянии некоего шока и чувствовала себя очень странно. Дом и участок с высоченными соснами-елями, березами с рябиной и с совсем молоденькими деревцами и этот фантастический кованый забор с какими-то волшебными птицами и сказочным лесом ей понравились с первого взгляда, словно совпадали с ее внутренним миром. Но только сейчас Полина осознала в полной мере, что Ставров обеспеченный человек, даже скорее богатый, раз у него такой дом! И это напрягло Полинку в момент.
Но развить эту мысль она не успела, Клим вернулся в машину, заехал на участок, вышел, обошел джип и открыл дверцу с Полиной стороны, подал руку и помог выбраться из машины.
И тут на Полю опустилась пыльным мешком ужасная неловкость. Девушка не знала, что говорить и делать в такой момент и…
– Нам что-то надо забрать из багажника? – спас ее снова Ставров от маетной тревоги и неловкости обычным бытовым вопросом.
– Да! – обрадовалась она и улыбнулась. – Два больших бумажных пакета с продуктами, их надо срочно в холодильник пристроить.
Он достал пакеты, взял их в одну руку, захлопнул багажник и, подхватив Полину под локоток, повел вперед.
– Проходи, – пригласил, когда они поднялись по ступенькам, Ставров и открыл дверь.
Полина переступила порог, чувствуя снова подкравшуюся неловкость и хватающуюся за нее скованность, осмотрела большую светлую прихожую. Ставров вошел следом, закрыл дверь и двинулся вперед, по пути снова подхватив Полю под локоть.
– Тогда давай сразу на кухню, распорядишься, что и куда убирать, – предложил он и уже тянул растерянную девушку за собой.
А она семенила за ним, хотела что-то сказать и не знала, что. Все сейчас было у нее плохо, и она чувствовала себя глупо и потерянно… пока они не вошли в кухню… и Полина увидела Печь. Именно так, уважительно, с заглавной буквы. Настоящую большую русскую печь в великолепной старинной изразцовой плитке, стоявшую в дальнем правом углу просторной стильной и современной кухни. Впрочем, кухню Полина не рассмотрела, ничего уже не замечала, кроме этой красавицы, и, высвободив руку из пальцев Ставрова, как зачарованная пошла к ней.
– Ах ты, матушка-печенька, – проговорила Поля нараспев, восхищаясь. – Какая красавица, – похвалила девушка и дотронулась до выпуклых картинок на изразцовых плитках пальчиками, рассматривала изразцы, поглаживала.
А Клим засмотрелся на Полину, так и стоял посреди кухни с пакетами в руке и не мог глаз отвести от светящейся нежной радостью девушки. И такое творилось у него внутри… Она вдруг повернулась к нему и похвалила, сияя глазами:
– Клим, какой же ты молодец, что сделал печь! Какой же ты необыкновенный молодец! – и рассмеялась своим серебристым тихим смехом. – Почему ты ее поставил? Сейчас же вообще никто русской печи не ставит в современных домах.
– Мне хотелось, – ответил он и направился к большому холодильнику, открыл, запихал, не глядя, пакеты, захлопнул дверцу и стремительно прошагал к Полине, обнял с ходу двумя руками за талию и заглянул в ее глаза. – Я сразу решил, что у меня будет печь. Не знаю почему, но вот так решил. У меня в голове такое видение дома всегда было, с настоящей печкой. К тому же я знаком с одним гениальным печником, который ее и сложил.
