Вот как-то Никита позвал Клима съездить на майские праздники в Питер на одно интересное мероприятие – костюмированное представление с реконструкцией древних военных доспехов и оружия разных эпох, которое будет проходить где-то под Питером.
– А остановимся у дяди Аркадия с теть Валей, к тому же он один из организаторов и устроителей этого мероприятия. Он меня и позвал, – рисовал сказочную перспективу Никита.
– Ну поехали, – согласился Клим, – интересно посмотреть.
– Там и поучаствовать можно, – добавил интриги друг.
Аркадий Владимирович и его семейство – жена, сын и дочь – встретили мальчишек очень гостеприимно и радостно. Дядя Аркадий рассказал, что и как будет происходить, какие интересные соревнования, выступления, демонстрации и занятия ожидаются.
А совсем ранним утром на следующий день они всей большой компанией загрузились в старенькую «Газель» Аркадия Владимировича и поехали «в поле», как называло это мероприятие семейство Корзунов.
Праздничный душевный настрой, веселье какое-то и немного восторженности испытали все сразу, как только выгрузились из машины и прошли в это самое «поле». Действительно, поле. Большущее. На котором группками расположились люди «разных эпох», можно так сказать. Были тут и рыцари в доспехах, и английские лучники, и русские древние воины, и даже римские легионеры. Да кого только не было!
У Клима глаза разбегались от интереса и удивления. По большей части он удивлялся этим людям, увлеченным до такой степени историей, что готовы тратить все свои средства и время на кропотливое восстановление облачения, оружия и одежды далеких эпох.
И взрослые же мужики и женщины, не только молодежь, хотя ее и больше, но все-таки. Это же не игра в солдатики детская. Вон, Аркадий Владимирович объяснил, что это очень дорогое удовольствие, что один только хороший меч стоит тысячи и тысячи денег, а уж настоящие латы и совсем запредельно по цене выходят. А еще он рассказал, что есть такие увлеченные личности, которые продают машины, квартиры, дачи, чтобы сделать себе подлинные доспехи. О как!
Но все эти его открытия и рассуждения-удивления длились ровно до того момента, пока они не вошли в кузницу. Аркадий Владимирович сразу сказал, что на поле установили переносную кузницу и он большую часть времени будет проводить там, поскольку это его основное занятие и в данной реконструкции его историческая роль. Так что если гости заблудятся или вопросы какие возникнут, то в любой момент могут отыскать его у наковальни.
Печь с кузнечными мехами, с большой поленницей дров у стены, две наковальни – большая и поменьше, какие-то еще непонятные приспособления и инструменты на столах, расположились с левого края поля, недалеко от леса под широким навесом из досок, опиравшимся на четыре высоких деревянных столба.
Еще издалека, пока они подходили к навесу, слышался звон молота, кующего металл.
– Петр Петрович занимается, – заулыбался Аркадий Владимирович и пояснил парням: – Великий мастер. Совершенно уникальный. Не работает уже, возраст, и прибаливает последние годы, силы не те, обучает иногда, но редко и без особой охоты, говорит, не нашел ученика настоящего. А как жаль, мастер, каких мало, не сыщешь днем с огнем таких. А к нам сюда с удовольствием приехал, руки, говорит соскучились, побалуюсь. – И прокричал, когда они втроем вошли под навес: – Приветствую, Петр Петрович!
У наковальни стоял мужчина совершенно потрясающего образа – среднего роста, сбитый такой, в руках сила прямо виделась и чувствовалась, одетый в футболку военного образца, кожаные брюки, армейские берцы на ногах, поверх одежды длинный кожаный фартук, а на голове бандана, из-под которой виднелся ежик седых волос. Не то состарившийся рокер, не то хипарь прямо из Вудстока.
– Привет, Аркадий, – повернул голову в их сторону кузнец на мгновение и снова вернулся к своему занятию.
Клим стоял, смотрел, как бьет молоток по раскаленному докрасна металлическому пруту, и не мог оторваться от этого зрелища. Ему казалось, что внутри него кровь начала пульсировать в одном ритме с ударами молота и стучит в жилах все мощнее и мощнее, даже кончики пальцев на руках начали подрагивать в том же ритме. Он не мог отвести глаз от горящего прута, подвластного руке кузнеца, принимающего ту форму, которую он ему задает. Клим, испытывая какую-то странную, незнакомую до сих пор восторженность, смотрел на это превращение длинного куска металла в клинок. Звон молота, совпадая с ритмом его крови, звучал внутри него, как музыка.
– Ты чего застыл? – вернул его в реальность Никита, чуть стукнув локтем. – Нравится?
– Да, – коротко ответил Клим.
– Хочешь попробовать? – спросил Аркадий Владимирович.
– Хочу, – кивнул Ставров.
– Ну, сейчас Петровича спросим, что у него там по плану. Если что-то простое, даст тебе постучать, – пообещал Корзун.
Петрович тем временем сделал еще несколько ударов и сунул расплющенный прут в стоявшее рядом ведро с водой. Металл зашипел, и этот звук неожиданно показался Климу каким-то таким родным и приятным, а кровь прекратила бухать набатом и ударять в пальцы, словно отхлынула на место после половодья, перестала пениться.
– Ну что, Аркаш, знакомь со своими гостями, – подошел к ним Петр Петрович.
– Это племянник мой, Никита, а это его друг Клим, приехали из Москвы к нам на ристалище.
– Ну, здравствуйте, ребятки, – обменялся Петрович с парнями рукопожатиями, и Клим отметил, что оно у него сильное, как клещи. – Интересуетесь кузнечным делом?
– Да у вас тут все интересно! – ответил Никита за двоих. – Мы даже не ожидали, что это так увлекательно и так много всего разного.
– Вот, Петрович, Клим хотел попробовать молоток, – показал на него рукой Аркадий Владимирович. – Дашь «постучать»? – с явной ироничностью произнеся последнее слово, спросил мужчина.
– Ну а что не дать-то, – усмехнулся кузнец. – Давай, парень, попробуй, мне как раз надо болванку отколотить.
У Клима создалось впечатление, что эти двое говорят не с ними, а между собой на каком-то особом языке, на котором слово «постучать» считается юмором, а что такое «болванку отколотить» – и вовсе темный лес для непосвященных. И это производило на него какое-то завораживающее впечатление, словно его к тайнам каким приобщить собираются. На него надели длинный кожаный фартук, проинструктировали по технике безопасности и подвели к горну.
– Для начала, прежде чем «молоточком стучать», – снова с сарказмом произнес Корзун, – поработай-ка мехами кузнечными.
Оказалось, черт как тяжело этими мехами-то ворочать, как вагон разгружать прямо! Но мужики посмеивались над его упорным пыхтением, уверяли, что это только здесь, «в поле» меха исторически ручной работы, а в современной кузнице это механизированный труд. Но Клим молча терпел и делал что требовалось.
А потом из раскаленных углей Петрович выдернул кусок металла, кинул его на наковальню и крикнул Климу:
