Джим заметил опасность западни и поскакал следом. Драмфайр быстро догнал их.
– Назад! Прекратить преследование!
Луиза сразу повиновалась и отозвала своих людей. Поехали обратно. Как только все оказались в лагере, упряжка быков подтащила вязанки колючих веток и запечатала проход.
Казалось невероятным, что такая масса людей исчезла так быстро, но к тому времени как проход закрыли, воинов не было видно, и единственным следом схватки были лежащие тела и истоптанная, окровавленная трава перед лагерем.
– Мы причинили им большой ущерб. Они вернутся? – в тревоге спросила Луиза.
– Так же несомненно, как солнце сядет и снова поднимется над горизонтом, – мрачно ответил Джим и кивнул на заходящее солнце. – Вероятно, это был разведывательный отряд. Манатаси послала его, чтобы проверить нашу стойкость.
Он подозвал Тегване, и старик сразу пришел, стараясь не бередить свои раны.
– Воины затаились вблизи лагеря. Если бы Веланга не наткнулась на них, они подождали бы темноты и напали на нас. Ты ошибся, старик. Они нападают по ночам.
– Только Кулу-Кулу никогда не ошибается, – ответил Тегване, безуспешно стараясь держаться беспечно.
– Можешь загладить свою ошибку, – строго сказал Джим.
– Я сделаю все, что ты скажешь, – кивнул Тегване.
– Не все нгуни мертвы. Когда мы возвращались, я видел, что по меньшей мере один из них шевелится. Иди с Баккатом, который будет охранять тебя. Найди живых нгуни. Я хочу знать, где их королева. Хочу знать, где стоит их обоз, где слоновая кость и сокровища.
Тегване кивнул и высвободил нож для разделки туш на поясе. Джим хотел приказать ему оставить нож в лагере, но вспомнил женщин и детей из племени старика и то, как они умерли.
– Ступай немедленно, великий вождь. И возвращайся до темноты, пока гиены не добрались до раненых нгуни. – Он повернулся к Баккату: – Держи мушкет наготове. Никогда не доверяй нгуни, особенно мертвому.
Джим принялся рассматривать оборону лагеря. Трижды он поднимал голову, услышав звук выстрела на поле битвы. Он знал, что бушмен приканчивал раненого врага. Свет уже мерк, когда Баккат и Тегване вернулись в лагерь. Они несли с собой ассегаи и награбленные украшения из слоновой кости. У Тегване на руках была свежая кровь.
– Я говорил с раненым индуной перед его смертью. Ты был прав. Это только разведывательный отряд. Но Манатаси очень близко. И с ней все воины и скот. Она будет здесь через два дня.
– Что ты сделал с человеком, который рассказал тебе это?
– Я узнал его, – ответил Тегване. – Он командовал первым нападением на нашу деревню. В тот день погибли два моих сына. – Тегване немного помолчал и бледно улыбнулся. – Было бы бессердечно оставить такого смелого воина гиенам. Я умею быть милосердным.
За ужином возчики и другие слуги пришли от своих костров и окружили Джима и Луизу, держась на почтительном расстоянии. Возчики курили глиняные трубки с длинными чубуками. В душистом ночном воздухе пахло крепким турецким табаком. Происходило одно из неформальных совещаний, которые они называли индаба и которые за месяцы лагерной жизни превратились в традицию. Хотя многие больше слушали, чем говорили, каждый из присутствующих, от Смоллбоя, главного возчика, до Изезе, самого молодого подпаска, знал, что может высказать свое мнение, если желает.
Все нервничали. Даже самые обычные ночные звуки заставляли их вздрагивать и вглядываться в темноту за стенами лагеря. Крик шакала может оказаться сигналом передового отряда нгуни, а шорох ветра в колючих деревьях на берегу ручья – бренчанием их погремушек. Топот бегущих зверей, вспугнутых львиным прайдом, может превратиться в гром ассегаев о щиты, крытые сырой кожей. Джим знал, что его люди пришли к нему в поисках уверенности.
Хотя он был моложе всех прочих взрослых, кроме Замы, он говорил с ними как отец. Он напомнил о битвах, в которых они сражались, и перечислил всех по очереди, подчеркивая их стойкость в бою и рассказывая об их подвигах и страшном ущербе, который они причинили врагу. Он не забыл и об участии погонщиков и пастухов, и мальчики гордо улыбались.
– Вы доказали себе самим и мне, что нгуни бессильны против лошадей и мушкетов, пока мы сохраняем стойкость и мужество.
Когда все наконец разошлись от костра и улеглись спать на свои тюфяки, настроение изменилось. Все оживленно болтали, а смех не был принужденным.
– Они тебе доверяют, – негромко сказала Луиза. – И пойдут туда, куда ты поведешь. – Она помолчала и добавила так тихо, что он едва расслышал: – Я тоже. – Еще помолчала, сказала: «Идем!», взяла его за руку и повела в его фургон. Она слышала в темноте голоса и знала, что слуги наблюдают за ними. Но это ее не остановило.
– Возьми меня на руки, – сказала она, когда молодые люди подошли к ступенькам фургона. Джим наклонился и подхватил ее. Она обеими руками обняла его за шею и прижалась к ней лицом. Он заставил ее почувствовать себя по-детски маленькой и легкой, когда поднялся по ступенькам и внес через клапан в фургон.
– Я твоя женщина, – сказала Луиза.
– Да. – Он положил ее на кровать. – И я твой мужчина.
Распрямившись, он снял одежду. Тело его в свете лампы было светлым и сильным. Она видела, что он предельно возбужден, но не испытывала отвращения. Без всякого смущения взяла в руку его член, едва охватив большим и указательным пальцами его толщину. Он был твердым, словно вырезанным из железного дерева. Ее соски ныли от желания. Луиза села и развязала воротник платья.
– Ты мне нужен, Джим. О, как ты мне нужен, – сказала она, по-прежнему глядя на него. Он торопился, его желание было сильно. Он снял с нее сапоги, потом штаны. Потом остановился и с благоговением посмотрел на золотистые волосы у нее между бедер.
– Коснись меня, – хрипло попросила Луиза. Он впервые положил руку на вход в ее тело и душу. Она раздвинула бедра, и он ощутил жар, который едва не обжигал пальцы. Осторожно раздвинул мясистые губы и ощутил скользкие капли жидкости.
– Быстрей, Джим, – прошептала она, сжимая его. – Я не могу больше терпеть.
Она настойчиво тянула Джима к себе, и он лег на нее.
– О Боже, мой маленький Ежик, как я тебя люблю.
Голос его прерывался.
Взяв его член в руки, она попыталась ввести его в себя, но на мгновение ей показалось, что она слишком мала для него.
– Ну же! – вскрикнула Луиза и прижала ладони к ягодицам Джима. Она отчаянно тянула его к себе и чувствовала, как напряглись его жесткие мышцы, когда он двинул бедра вперед. Она невнятно вскрикнула, потому что он разрывал ее пополам. Это было наслаждение на грани боли. Она кричала, но когда он попытался отодвинуться назад, сцепила ноги и удержала его.
– Не уходи! – крикнула она. – Никогда не уходи. Всегда оставайся со мной.
Когда Джим проснулся, через занавес клапана пробивались первые лучи рассвета. Луиза не спала и смотрела на него, положив голову ему на обнаженную грудь. Увидев, что глаза у него открыты, она провела пальцем по его губам.
