– А сейчас уже поздно. Я старею и толстею. – Лицо Тома стало печальным. – Но меня заменит Джим. – Том тоскливо посмотрел на карту, потом на равнину, по которой в желтом облаке пыли уходил караван фургонов, и сказал:
– Счастливчик, ты увидишь то, чего не видел ни один цивилизованный человек.
Он снова вернулся к карте.
– Много лет я искал встреч с людьми – белыми, черными, желтыми, о которых было известно, что они бывали за пределами Капской колонии. Я подробно их расспрашивал. Когда мы с Дорианом во время плаваний сходили на берег, то расспрашивали туземцев, с которыми торговали. Все, что я узнал от них, я отразил на карте. Названия я записывал так, как слышал. Здесь, на полях и на обратной стороне, я кратко записал все рассказы и легенды, какие услышал, названия различных племен, их деревень, имена их королей и вождей. Затем я постарался отметить реки, озера и водные источники, но не могу сказать, каково расстояние между ними и в каком направлении по компасу они находятся по отношению друг к другу. Ты, Баккат, Зама и Смоллбой вместе говорите на дюжине местных языков и диалектов. Ты сможешь в пути нанять проводников и переводчиков, когда вступишь в контакт с новыми неизвестными племенами. – Том снова сложил карту и с почтительной осторожностью убрал в сумку. Сумку отдал Джиму. – Береги ее, мой мальчик. Она поможет тебе в твоем путешествии.
Потом он прошел к тележке и достал из нее прочный кожаный футляр.
– Я бы хотел, чтобы у тебя был один из этих новейших хронометров, которые недавно усовершенствовал в Лондоне Харрисон. С их помощью ты мог бы точно определять свою долготу и широту, но сам я никогда их не видел, и, по слухам, стоят они по пятьсот фунтов. То же относится к квадранту с рефлектором Джона Хэдли. Но здесь мои старые верные компас и октант. Они принадлежали еще твоему деду. Ты умеешь ими пользоваться, а с помощью таблиц Адмиралтейства по крайней мере сможешь точно определять широту, когда взглянешь на солнце. И тогда пройти к любому из тех мест, что я пометил на карте.
Джим взял у отца футляр, открыл его и достал красивый сложный инструмент. Он был итальянской работы. Наверху медное кольцо, за которое инструмент можно подвесить, чтобы он уравновесился, затем шли медные вращающиеся кольца с гравировкой: звездные карты, круги широты и последними – круги часов. Алидада, или диаметральная линейка, служившая для наблюдений за солнцем, отбрасывала на солнце тень на кольца широты и часов.
Джим погладил инструмент и взглянул на отца.
– Я никогда не смогу расплатиться с тобой за эти удивительные дары и за все, что ты для меня сделал. Я не заслуживаю такой любви и щедрости.
– Об этом позволь судить твоей матери и мне, – грубовато ответил Том. – А теперь нам пора возвращаться.
Он кликнул двух слуг, которые возвращались с ним в колонию, и велел впрягать лошадей в тележку и седлать большого гнедого жеребца.
Верхом на Драмфайре и Трухарт Джим и Луиза проехали рядом с тележкой не меньше лиги, пользуясь последней возможностью повторить слова прощания. Когда они поняли, что не могут идти дальше, если хотят догнать свой караван до заката, то остановились и смотрели, как тележка уходит по равнине в облаке пыли.
– Он возвращается! – воскликнула Луиза, увидев скачущего галопом Тома. Тот остановил лошадь рядом с ними.
– Послушай меня, Джим, мой мальчик. Не забывай вести дневник. Я хочу, чтобы ты вел записи о своем путешествии. Записывай имена вождей и названия их деревень. И высматривай, что можно у них покупать в будущем.
– Да, отец. Ты уже говорил об этом, – напомнил Джим.
– И поиски золота, – продолжал Том.
– Мы будем проверять песок каждой речки, которую перейдем, – рассмеялся Джим. – Обещаю тебе.
– Напоминай ему, Луиза. Он вертопрах, мой сын. Не знаю, от кого он это унаследовал. Должно быть, от матери.
– Обещаю, мистер Кортни.
Луиза с серьезным видом кивнула. Том снова повернулся к Джиму.
– Джеймс Арчибальд, заботься об этой юной леди. Она, очевидно, разумная девушка и слишком хороша для тебя.
Наконец Том оставил их и поскакал за тележкой, но каждые несколько минут оборачивался и махал рукой. Они видели, как он подъехал к далекой тележке, и тут Джим воскликнул:
– Дьявольщина, я забыл передать приветы Мансуру и дяде Дориану. Едем!
И они галопом поскакали за тележкой. А когда догнали, спешились и все снова обнялись.
– На этот раз мы действительно расстаемся, – сказал Джим, но отец проехал с ним еще милю, прежде чем смог отпустить, и махал молодым людям, пока они не скрылись из виду.
Фургоны давно ушли за горизонт, но следы их колес отчетливо отпечатались на земле, и идти по ним было так же просто, как по дороге со столбами-указателями. Они ехали вдвоем, а перед ними, словно овцы, бежали стада антилоп, мелкие стада сливались с крупными, и вскоре трава и земля полностью скрылись под этим живым морем.
Частью этого прибоя жизни были и другие крупные животные. Темные гну прыгали и скакали, тряся густыми гривами, изгибая шеи, как породистые лошади, и вскидывая ноги, когда бегали кругами друг за другом. Рядами проносились эскадроны квагг, их рычание напоминало собачий лай. Эти капские дикие лошади полосаты, как зебры, только ноги не покрыты полосками, и до того многочисленны, что капские бюргеры тысячами убивают их ради шкур. Из шкур шьют мешки для зерна, а туши оставляют стервятникам и гиенам.
Луиза изумленно смотрела на это живое море.
– Никогда не видела ничего столь замечательного! – воскликнула она.
– Эта земля так благословенно изобильна, что человек должен ограничивать себя или стрелять до тех пор, пока от усталости не утратит способности поднимать ружье, – согласился Джим. – Я знаю одного охотника в колонии. Он за день убил триста крупных диких животных и ради этого загнал четырех лошадей. Вот это подвиг!
Джим восторженно покачал головой.
Последнюю милю ехали в темноте; костры привели их к лагерю. Зама кипятил воду в железном котле и толок в ступке кофейные зерна.
Пользуясь картой отца и навигационными инструментами, Джим повел фургоны на северо-восток. Дни текли в привычном естественном ритме и превращались в недели, которые, в свою очередь, становились месяцами. Каждое утро Джим с Баккатом уезжали вперед, чтобы разведать местность и найти следующий источник воды или реку. Они брали с собой завтрак в походном ящике, который вместе со спальным мешком Джим вешал на луку седла. Баккат вел запасную лошадь, чтобы забирать мясо убитой дичи.
Луиза бывала занята: чинила, стирала, руководила слугами и вела хозяйство в своем передвижном доме так, как хотела. Но часто она на Трухарт сопровождала Джима. С самого начала ее зачаровало изобилие животных и птиц, которых можно было увидеть, куда ни глянь. Джим называл их, и они подробно обсуждали их повадки. Баккат добавлял к обсуждению бесконечный поток фактов и волшебных историй.
