– Тебе повезло, что тебя там не было. Волны обрушивались на нас, как водопад.
– Девушку видел? – спросил Джим шепотом, чтобы не услышал отец.
– Какую девушку?
Мансур бросил на него внимательный взгляд.
– Сам знаешь какую, – ответил Джим и ущипнул его за руку.
Мансур посерьезнел.
– Всех заключенных согнали на нижнюю палубу и закрыли люки. Один из офицеров сказал дяде Тому, что капитан собирается отплыть, как только кончит запасаться провизией и заполнит бочки с водой. Самое позднее – завтра. Он не хочет, чтобы буря задержала его у берега под ветром. – Он увидел на лице Джима отчаяние и сочувственно продолжил: – Прости, брат, но корабль скорее всего завтра к полудню уйдет. Да и какой от нее толк, от арестантки? Ты ничего не знаешь о ней – мало ли что она натворила? Может, убила кого-нибудь. Пусть уплывает, Джим. Забудь о ней. В синем небе не одна птица, а на равнинах Камбеду не одна зеленая травинка.
Джим вспыхнул, гневные слова рвались у него с языка, но он сдержался. Оставив остальных, он направил Драмфайра на гребень дюны. С высоты он посмотрел на залив. Шторм собирался прямо на глазах, небо потемнело до срока. Ветер стонал и ерошил волосы Джима, развевал гриву Драмфайра. Пришлось защищать глаза от песка и пены, которыми швырялся ветер. Поверхность моря была покрыта белой пеной, высокие волны обрушивались на берег. Удивительно, что отец сумел привести назад лодки в такую зыбь, но Том Кортни опытный моряк.
Почти в двух милях от берега «Золотая чайка» казалась еле заметным серым пятном с голыми мачтами, которое покачивалось и исчезало за каждой новой волной, прокатывавшейся по заливу. Джим смотрел, пока темнота полностью не скрыла корабль. Тогда он поскакал через дюны назад в Хай-Уэлд. Здесь он застал Заму еще в конюшне, тот обтирал лошадей.
– Пойдем со мной, – приказал Джим, и Зама послушно пошел за ним в сад. Оказавшись там, где их не могли видеть из дома, они сели рядом и помолчали. Потом Джим заговорил на лози, языке лесов, чтобы Зама сразу понял: обсуждать придется очень серьезные дела.
– Я ухожу, – сказал он.
Зама смотрел ему в лицо, но с каким выражением, было скрыто темнотой.
– Куда, Сомойя? – спросил он.
Джим показал на север.
– Когда ты вернешься?
– Не знаю. Может, никогда, – ответил Джим.
– Тогда я должен попрощаться с отцом.
– Ты идешь со мной? – спросил Джим.
Зама посмотрел на него с упреком. Ответа на такой простой вопрос не требовалось.
– Аболи был отцом и мне. – Джим встал и обнял Заму за плечи. – Идем к его могиле.
Под вспышки молний они поднялись по холму, но у обоих было острое ночное зрение, и поднимались они быстро. Могила располагалась на восточном склоне, сознательно выбранном так, чтобы покойник каждое утро видел восход солнца. Джим помнил каждую подробность похорон. Том Кортни забил большого черного быка, и жены Аболи завернули труп старика во влажную бычью шкуру. Затем Том, как спящего ребенка, понес некогда могучее тело, ссохшееся от старости, и опустил в глубокую шахту. Он посадил Аболи прямо и положил рядом его оружие и самое ценное имущество. Затем вход в шахту закрыли огромным камнем. Чтобы поставить камень на место, потребовались две упряжки быков.
Теперь, в темноте, Джим и Зама склонились перед этим камнем и молились племенным богам лози и самому Аболи, который после смерти присоединился к мрачному пантеону. Раскатистый гром сопровождал их молитвы. Зама попросил у отца благословения на путешествие, которое их ожидало, потом Джим поблагодарил его за науку владеть мушкетом и шпагой и напомнил Аболи, как тот в первый раз взял его на охоту на львов.
– Защити своих сыновей так, как ты защищал нас в тот день, – попросил Джим, – потому что мы уходим в путешествие, сами не зная куда.
Потом они сидели спиной к могильному камню, и Джим объяснял Заме:
– Я подготовил мулов. Они стреножены у ручья. Отведи их в горы, к Маджубе, Месту Голубей, и жди меня там.
Маджуба – небольшая хижина у подножия холмов, которую пастухи Кортни использовали, когда летом перегоняли стада на высокогорные пастбища, а члены семьи Кортни – при охоте на кваггу, антилопу канна и нильгау. В это время года хижина пустовала. Юноши попрощались с великим воином, сидящим в вечной тьме за камнем, и направились к поляне у ручья. Джим достал из одного вьюка фонарь и при его свете помог Заме нагрузить на мулов тяжелые вьюки. Потом направил его по тропе, уходящей на север в горы.
– Что бы ни случилось, я приду через два дня. Жди! – крикнул Джим на прощание, и Зама отправился дальше один.
К тому времени как Джим вернулся в Хай-Уэлд, в доме все спали. Но Сара, его мать, оставила ему на печи горячий ужин. Услышав, как он гремит кастрюлями, она вышла в ночной сорочке, села и наблюдала, как он ест. Она помалкивала, но ее глаза были печальны, а углы рта опустились.
– Да благословит тебя Бог, мой единственный сын, – прошептала она, целуя его на ночь. Ранее в тот же день она видела, как он повел в лес мулов, и чутьем матери поняла, что он уходит. Она взяла лампу и поднялась в спальню, где мирно храпел Том.
Джим этой ночью спал мало, прислушиваясь к ветру, который ударял в дом и гремел оконными ставнями. Встал он намного раньше остальных. В кухне налил себе чашку горячего черного кофе из эмалевого котелка, который всегда стоял в глубине печи. Еще затемно он прошел к конюшне и вывел Драмфайра. Проехал к берегу, и, как только поднялся на вершину дюны, ветер набросился на них из темноты, как голодный зверь. Джим отвел Драмфайра назад, под защиту дюны, потом пешком снова поднялся на вершину. Плотнее завернувшись в плащ, натянув шляпу с широкими полями, он сел ждать первых проблесков рассвета. Он думал о девушке. Она показала себя сообразительной, но достаточно ли она разумна, чтобы понять, что в такую погоду никакая лодка не сможет выйти в залив? Поймет ли, что он ее не бросил?
Низкие тяжелые облака отдаляли рассвет, но и с его приходом картина неистовства стихии лишь слегка осветилась. Джим встал; ему пришлось наклониться, преодолевая ветер, как будто он пересекал быструю реку. Держа шляпу обеими руками, он искал голландский корабль. Но вот вдали он заметил нечто менее непостоянное, чем потоки пены. Он продолжал смотреть; пятно в бурном море не исчезало.
– Парус! – воскликнул он, и ветер сорвал слово с его губ. Однако корабль находился не там, где Джим ожидал увидеть «Золотую чайку». Этот корабль под парусом, а не на якоре. Он должен понять, «Золотая чайка» ли это пытается выйти из залива, или какой-то другой корабль, стоявший здесь на якоре. Маленькая охотничья подзорная труба в его седельной сумке! Он повернулся и побежал по мягкому песку туда, где укрыл от ветра Драмфайра.
Снова поднявшись на вершину, он поискал корабль. Потребовалось несколько минут, чтобы найти его, но вот он увидел паруса. Сев на песок, используя колени и локти как треножник, чтобы сопротивляться ветру, он направил окуляр на далекий корабль. Он видел паруса, но волны закрывали корпус, пока случайная комбинация волн и ветра не подняла его высоко.
