– Подтянись! Ты должна подтянуться, чтобы я достал до тебя, – хрипел он. От отчаяния в ее сердце начали слабеть мышцы. Верити знала: все кончено. Он увидел отчаяние в ее глазах, заметил, как она разжимает пальцы, держащиеся за куст. Она сдавалась.
Он зарычал на нее, пытаясь встряхнуть, чтобы она предприняла последнее усилие.
– Подтягивайся, неженка! Будь проклята твоя лиловая печень!
Оскорбления подействовали на Верити, и гнев придал сил для новой попытки. Но она знала, что это бесполезно. Если даже она дотянется до Мансура, их скользкие от пота руки не удержатся вместе. Верити потянулась к ветке и ухватилась за нее, но куст под ее тяжестью начинал трещать у основания.
– Я падаю! – всхлипнула она.
– Нет, черт побери, нет!
Но куст не выдержал. Верити начала падать, но неожиданно что-то ухватило ее за обе руки и удержало. Ее падение прервалось с такой силой, что ей показалось, будто руки вышли из плечевых суставов.
Последнее усилие сделал Мансур. Высвободив ноги из трещины, которая его держала, он бросился вперед, через край утеса. Вытянув во всю длину тело и руки, он достал до девушки.
Теперь он висел головой вниз и удерживался в трещине только концами пальцев ног. Нужно было поднять Верити до того, как она снова выскользнет у него из пальцев. Упираясь локтями в каменную стену, он начал медленно вытягивать ее, пока они не оказались лицом к лицу. Его лицо было напряжено и перекошено от усилий, к тому же кровь прилила к свешенной голове.
– Я не могу поднять тебя выше, – выдохнул он. Их губы почти соприкасались. – Поднимайся по моему телу. Используй меня как лестницу.
Она пропустила одну руку через его руки, согнула локоть и оперлась на его локоть. У Мансура освободилась одна рука. Он опустил ее, ухватил Верити за кожаный пояс и немного подтянул вверх. Она схватилась за пряжку его пояса, и они стали тянуть вместе. Он опустился еще ниже и захватил рукой ее штаны сзади. Она закинула руку между его ног, и они снова потянули. Теперь ее лицо оказалось на уровне его талии, и она могла заглянуть за край утеса. Он опять опустил руки, соединил их и сделал стремя для ее босой ноги. С этой поддержкой Верити смогла подтянуться и перебраться через край.
Мгновение Верити лежала, вытянувшись, на краю, но тут же повернулась назад.
– Можешь подняться? – отдуваясь, спросила она.
Он висел, вытянувшись, не в силах подтянуться и подняться наверх.
Мансур так устал, что с трудом мог говорить.
– Приведи лошадь, – прохрипел он. – Привяжи веревку к седлу. Лошадь меня вытащит.
Она оглянулась и увидела жеребца в четверти мили, он бежал – уходил обратно по долине.
– Твоя лошадь убежала.
Мансур откинулся и попытался найти лучшую опору в стене, но та была гладкой. Пальцы его ног с легким шорохом заскользили по поверхности камня. Он на дюйм соскользнул по стене вниз. Потом его нога снова нашла опору. Верити застыла от ужаса. Мансур держался только на кончиках пальцев ног. Она обеими руками ухватила его за лодыжку, понимая, что это бесполезно. Ей ни за что не выдержать вес такого крупного мужчины. Пытаясь взяться покрепче, она видела, как его нога снова скользнула, потом потеряла опору. Он беспрепятственно заскользил вниз, и ее рука, державшая Мансура за лодыжку, разжалась.
Он закричал, переваливаясь через край, и Верити вытянулась на камне плашмя и заглянула вниз, ожидая, что увидит, как он в развевающемся одеянии падает в пропасть. И не поверила своим глазам. Край его белого одеяния уцепился за гранитный выступ наверху. Это остановило падение, и теперь Мансур, как маятник, раскачивался прямо под ней, вися над головокружительной бездной. Верити протянула руку вниз, пытаясь достать до него.
– Дай руку! – крикнула она. Она страшно ослабла от собственных попыток спастись, и ее руки дрожали.
– Ты меня не удержишь.
Он смотрел на нее снизу, и в его глазах не было страха.
Это глубоко тронуло ее.
– Позволь мне попробовать, – взмолилась она.
– Нет, – ответил он. – Упадет один из нас, а не оба.
– Пожалуйста, – прошептала она. Край одеяния Мансура с резким треском начал рваться. – Я не перенесу, если ты умрешь из-за меня!
– Оно того стоило, – негромко ответил он, и Верити почувствовала, что у нее разрывается сердце. Она всхлипнула и оглянулась. И тут в ней вновь ожила надежда. Отодвинувшись от края, девушка прочно втиснулась в расселину в камне. Схватила в охапку свои густые длинные волосы, проползла вперед и свила волосы в толстый жгут, который свесился до пояса. Потом легла, плотно прижавшись к камню. Она как раз могла заглянуть за край. Волосяная веревка упала вниз.
– Хватайся за волосы, – крикнула Верити. Мансур повернул голову и посмотрел на нее снизу вверх; ее волосы легко коснулись его лица.
– У тебя есть опора? Сможешь удержать меня?
– Да, я закрепилась в расселине.
Она пыталась говорить уверенно, но подумала: «Если сорвусь, мы упадем вместе».
Мансур обернул ее волосы вокруг запястья, и в это мгновение край его одеяния с треском разорвался окончательно. Ей едва хватило времени упереться, прежде чем вся тяжесть его тела, рванув за косу, едва не оглушила ее. Голову Верити дернуло вперед, и она ударилась щекой о камень с такой силой, что лязгнули зубы. Верити чувствовала, как трещат шейные позвонки, словно ее подвесили на виселице.
Мансур провисел на ее волосах лишь несколько мгновений, которые позволили ему сориентироваться. Потом, перебирая руками, быстро, как матрос по снастям на мачту, начал подниматься на вершину. Верити невольно закричала: ей показалось, что с нее вместе с волосами срывают скальп. Но тут Мансур протиснулся мимо нее, нашел опору в камне и выбрался из пропасти.
Он мгновенно повернулся, схватил Верити на руки и оттащил от края пропасти. Прижал ее лицо к своей груди, а сам лицом прижался к ее голове, понимая, как девушке больно. Она лежала у него в объятиях и горько плакала. Он баюкал ее, как ребенка, и что-то неразборчиво бормотал – утешал и благодарил. Немного погодя Верити пошевелилась, и он подумал, что она хочет уйти из его объятий, и разжал руки, выпуская ее, но она обхватила его за шею. Прижалась к его груди, и их тела в пропитанной потом одежде словно растаяли, слились, как воск. Всхлипывания стихли, и она, не отодвигаясь, подняла лицо и посмотрела Мансуру в глаза.
– Ты спас мне жизнь, – прошептала Верити.
– А ты мне, – ответил он.
Слезы все еще текли по ее лицу, губы дрожали. Мансур поцеловал ее, и губы Верити раскрылись без сопротивления. Слезы ее оказались солеными, а у рта был вкус ароматных трав. Ее волосы рассыпались, окружив их, словно шатром. Поцелуй вышел долгий и кончился, только когда им пришлось оторваться друг от друга, чтобы перевести дух.
– Ты не араб, – прошептала она. – Ты англичанин.
