Местность им благоприятствовала. Было очевидно, что Джим Кортни идет по долине реки, текущей к океану. Здесь на всем пути попадались хорошие пастбища и много воды для скота. Однако в одном месте река проходила через узкое ущелье, прорезанное в неровных холмах. Котс и Кадем с высоты соседнего холма осмотрели узкий вход в ущелье.
– Им придется провести здесь фургоны, – сказал довольный Котс. – Другой путь через эти холмы означает четырехдневный крюк на юг.
– Им потребуется больше дня, чтобы пройти через ущелье, а значит, им хотя бы раз придется в нем заночевать, – согласился Кадем. – Мы сможем напасть на них ночью. Застанем врасплох. Воины нгуни, которые идут с ними, в темноте не воюют. Мы будем как лисы в курятнике. И еще до рассвета все будет кончено.
Они ждали наверху, наблюдая, как вереница фургонов неторопливо входит в ущелье под ними и по берегу реки углубляется в него. Котс узнал Джима Кортни и его женщину. Они сидели в первом фургоне. Улыбка Котса стала свирепой. Он видел, как они разбили лагерь и выпрягли быков. Котс обрадовался, заметив, что беглецы не пытаются выстроить фургоны защитным прямоугольником, просто оставляют их под деревьями на берегу реки далеко один от другого. За фургонами в ущелье начали вливаться стада. Они пили из реки, а пастухи-нгуни начали разгружать бивни, привязанные к спинам животных.
Котс впервые оказался так близко к каравану, что мог оценить размеры добычи. Он пытался пересчитать головы скота, но из-за пыли и толчеи это оказалось невозможным – все равно что пытаться пересчитать сардин в косяке. Тогда он повернул подзорную трубу к грудам слоновой кости, лежащим на берегу. Он и представить не мог, что сокровище так велико.
Он следил, как под присмотром пастухов-нгуни скот устраивается на ночлег. Потом, когда на закате свет стал убывать, Котс и Кадем покинули свое укрытие на холме и, пригибаясь, чтобы их не увидели на фоне неба, пошли туда, где сержант Удеман держал лошадей.
– Хорошо, Удеман, – сказал Котс, садясь верхом. – Превосходная позиция для нападения. Едем обратно, на соединение с остальными.
Они пересекли следующий хребет и по крутой звериной тропе спустились к реке.
* * *
Баккат смотрел, как они уходят. Он дождался, пока нижний край солнца коснется горизонта, и только тогда шевельнулся в своем укрытии на высоком холме по другую сторону ущелья. Он не хотел рисковать: вдруг Котс решит вернуться? В темноте он быстро и неслышно спустился в ущелье и пришел к Джиму.
Джим выслушал его рассказ до самого конца.
– Отлично, – довольно сказал он. – Они нападут сегодня ночью. Теперь, когда он видел скот и слоновую кость, ему не сдержать своей алчности. Иди за ними, Баккат. Следи за каждым их движением. Я буду прислушиваться к твоим сигналам.
Как только окончательно стемнело и наблюдатель ничего не мог увидеть с холмов, Джим приказал снова впрячь быков в фургоны и отвел их на участок, расположенный углом у подножия холмов, с трех сторон окруженный крутыми склонами. Работали молча, без криков и хлопанья кнутами. Эту позицию было легко защищать, и они поставили фургоны рядом и связали их колесо к колесу. Запасных лошадей загнали в центр этой площадки. Лошадей, которых предстояло использовать ночью, привязали снаружи фургонов; все они были оседланы, на всех мушкеты в чехлах и сабли в ножнах; все готовы к немедленному выступлению.
Потом Джим пошел туда, где ждали Инкунзи, главный пастух, и остальные нгуни. По приказу Джима они подняли скот и незаметно отвели его по ущелью на три кабельтовых вверх от того места, где под взглядом Котса животные на закате устраивались на ночлег. Джим поговорил с пастухами и точно объяснил, что ему от них нужно. Некоторые пастухи возражали: они смотрели на животных как на своих детей и очень пеклись об их благополучии, но Джим прикрикнул на них, и они смолкли.
Животные почувствовали настроение пастухов, они тревожились и раздражались. Инкунзи ходил между ними, наигрывая колыбельную на тростниковой флейте. Скот начал успокаиваться и ложиться на ночь. Однако держался вместе: в такие нервные моменты каждому животному требовалась поддержка всего стада.
Джим вернулся к фургонам и убедился, что люди поужинали, что они одеты и вооружены, готовы к выступлению. Потом они с Луизой поднялись на невысокий утес над лагерем. Здесь им будут слышны сигналы Бакката. Они сели рядом, укрывшись от ночной прохлады одной шерстяной накидкой, и негромко разговаривали.
– Они дождутся восхода луны, – предсказывал Джим.
– А когда это? – спросила Луиза. Немного погодя они вместе заглянули в альманах, но она спросила, просто чтобы услышать его голос.
– За несколько минут до десяти часов. Полнолуние через семь дней. Как раз достаточно света.
Наконец восточный горизонт посветлел от восходящей луны. Джим замер и отбросил накидку: на холме на противоположной стороне ущелья дважды крикнула орлиная сова. Орлиная сова никогда не кричит два раза подряд.
– Это Баккат, – тихо сказал Джим. – Они идут.
– По какому берегу реки? – спросила Луиза, вставая.
– По тому, где они видели фургоны на закате, вот по этому.
Орлиная сова снова крикнула, на этот раз гораздо ближе.
– Котс быстро приближается. – Джим свернул на тропу, ведущую к лагерю. – Пора подниматься.
Возле лошадей ждали люди, темные молчаливые фигуры. Джим негромко поговорил с каждым. Некоторые подпаски настолько выросли, что могли ездить верхом и стрелять из мушкета. Самые маленькие под предводительством Изезе, Мухи, поведут вьючных лошадей с запасным порохом, пулями и бутылками с водой на случай серьезного боя. Тегване во главе двадцати воинов нгуни остается сторожить фургоны.
Интепе, внучка Тегване, стояла рядом с Замой, помогая ему укрепить снаряжение на спине Вороны. В последнее время они часто бывали вместе. Джим подошел к ним и негромко заговорил:
– Зама, ты моя правая рука. Один из нас всегда должен находиться рядом с Велангой. Не отъезжай от нее.
– Пусть Веланга остается в лагере с остальными женщинами, – ответил Зама.
– Ты прав, старый друг, – улыбнулся Джим. – Она должна делать то, что я говорю, но пока мне не удалось найти слова, чтобы убедить ее в этом.
Орлиная сова крикнула снова – три раза.
– Они близко.
Джим взглянул на горб луны, плывущий над холмами.
– По коням! – приказал он.
Каждый знал, что делать. Все неслышно сели верхом. Джим и Луиза на Драмфайре и Трухарт повели их туда, где Инкунзи со своими воинами караулил спящих животных.
– Ты готов? – спросил Джим, подъезжая. Инкунзи держал щит на плече, в лунном свете блеснул его ассегай. Его люди плотной группой стояли за ним.
– Сегодня я приготовил пир для ваших клинков. Пусть едят и пьют вволю, – сказал им Джим. – Вы знаете, что делать. Начинаем.
Быстро и неслышно, привычными уверенными движениями воины растянулись длинным двойным рядом поперек всего ущелья, от берега реки до крутого склона. За ними расположились всадники.
