Дар Ветер добрался до фундаментов солнечных машин, которые раскинулись веером вокруг громадной втулки с аппаратом искусственного тяготения, и подключил свою спинную батарею к входной клемме проверочной цепи. В телефоне его шлема зазвучала несложная мелодия. Тогда он параллельно присоединил стеклянную пластинку с нанесённой на ней тонкими золотыми линиями схемой. Раздалась та же мелодия. Вращая два верньера, Дар Ветер привёл в совпадение временные точки и убедился в отсутствии расхождений не только в мелодии, но и в тональности настройки. Важную часть будущей машины собрали безупречно. Можно было начать установку радиационных электродвигателей. Дар Ветер выпрямил уставшие от длительного ношения скафандра плечи и повертел головой. Движение отзывалось хрустом в шейных позвонках, закостеневших от продолжительной неподвижности в шлеме. Хорошо ещё, что Дар Ветер оказался устойчивым к психозам, распространённым среди работавших вне земной атмосферы, — ультрафиолетовой сонной болезни и инфракрасного бешенства, иначе ему не удалось бы довести до конца почётную миссию.
Скоро первая обшивка защитит работающих от удручающей одинокости в открытом космосе, над бездной без неба и почвы!
От «Алтая» отделился небольшой спасательный снаряд, стрелой мелькнувший мимо стройки. Это выслали буксир за автоматическими ракетами, которые несли только груз и останавливались на заданной высоте. Вовремя! Куча паривших в пространстве ракет, людей, машин и материалов уходила на ночную сторону Земли. Буксир вернулся, таща за собой три длинных, отблескивавших синевой рыбообразных снаряда, весивших на Земле по сто пятьдесят тонн, не считая горючего.
Ракеты присоединялись к себе подобным вокруг разборочной платформы. Дар Ветер толчком перенёсся на другую сторону каркаса и очутился среди собравшихся в кружок техников, ведавших разгрузкой. Люди обсуждали план ночной работы. Дар Ветер согласился с ними, но потребовал замены всех индивидуальных батарей на свежие, обеспечивающие тридцать часов непрерывного обогревания скафандров, помимо снабжения током фонарей, воздушных фильтров и радиотелефонов.
Вся стройка нырнула в ночной мрак, как в пучину, но долго ещё мягкий пепельный зодиакальный свет от рассеянных газами верхних зон атмосферы солнечных лучей освещал застывший при ста восьмидесяти градусах мороза скелет будущего спутника. Ещё сильнее, чем днём, стала мешать сверхпроводимость. Малейший износ изоляции в инструментах, батареях или аккумуляторах окутывал близлежащие предметы голубым сиянием растекавшегося прямо на поверхности тока, который невозможно было передать в нужном направлении.
Глубочайшая тьма космоса наступила вместе с усилившимся холодом. Звёзды светили неистово яркими голубыми иглами. Незримый и неслышный полёт метеоритов ночью казался особенно пугающим. На поверхности тёмного шара, внизу в течениях атмосферы вспыхивали разноцветные облака электрического сияния, искровые разряды гигантской протяжённости или полосы рассеянного свечения длиной в тысячи километров. Ураганные ветры сильнее любой земной бури проносились там, внизу, в верхних слоях воздушной оболочки. Насыщенная излучением Солнца и космоса, атмосфера продолжала оживлённое перемешивание энергии, чрезвычайно затрудняя связь стройки с родной планетой.
Внезапно что-то изменилось в мирке, затерянном во мраке и чудовищном холоде. Дар Ветер не сразу сообразил, что зажглись осветители планетолёта. Ещё чернее стала темнота, потускнели свирепые звёзды, но платформа и каркас ощутимо выделялись в белом ярком свете. Через несколько минут «Алтай» уменьшил напряжение. Свет стал жёлтым и менее интенсивным. Планетолёт экономил энергию своих аккумуляторов. Снова, как днём, задвигались квадраты и эллипсы листов обшивки, решётки ферм крепления, цилиндры и трубы резервуаров, постепенно находя своё место на скелете спутника.
Дар Ветер нащупал поперечную балку, взялся за роликовые ручки на тросовых поручнях и, оттолкнувшись ногой, взвился вверх. У самого люка планетолёта он сжал находившиеся в ручках тормоза и остановился как раз вовремя, чтобы не удариться о запертую дверь.
В переходной камере не поддерживали нормального земного давления, чтобы уменьшить потерю воздуха при входах и выходах большого числа работавших. Поэтому Дар Ветер, не снимая скафандра, шагнул во вторую, временно сооружённую вспомогательную камеру и тут отключил шлем и батареи.
Разминая уставшее от скафандра тело, Дар Ветер твёрдо ступал по внутренней палубе, наслаждаясь возвращением к половине нормальной тяжести. Искусственная гравитация планетолёта работала непрерывно. Невыразимо приятно чувствовать себя прочно стоящим на почве человеком, а не лёгкой мошкой, вьющейся в зыбкой и неверной пустоте! Мягкий свет и тёплый воздух, удобное кресло манили растянуться и отдаться бездумному отдыху. Дар Ветер переживал наслаждение своих предков, когда-то удивлявшее его в старинных романах. После долгой дороги в холодной пустыне, мокром лесу или обледенелых горах люди входили в тёплое жильё — дом, землянку, войлочную юрту. И тогда, как здесь, тонкие стены отделяли от огромного и опасного мира, враждебного человеку, сохраняя ему тепло и свет, позволяя отдыхать, набираться сил, обдумывать дальнейшие дела.
Дар Ветер отказался от соблазна кресла и книги. Пришлось связаться с Землёю — зажжённое в высоте на всю ночь освещение могло создать переполох у наблюдателей обсерваторий, следивших за стройкой. Кроме того, следовало предупредить, что пополнение понадобится раньше срока.
Сегодня связь оказалась удачной — Дар Ветер говорил с Громом Ормом не кодированными сигналами, а по ТВФ, очень мощному, как у всякого межпланетного корабля. Старый председатель остался доволен и немедленно позаботился о подборе нового экипажа и усиленной доставке деталей.
Выйдя из поста управления «Алтая», Дар Ветер прошёл через библиотеку, переоборудованную в спальню установленными по стенам двумя ярусами коек. Каюты, столовые, кухню, боковые коридоры и передний зал двигателей тоже снабдили добавочными койками. Планетолёт, превращённый в стационарную базу, был переполнен. Дар Ветер шёл, едва волоча ноги, по коридору, облицованному коричневыми плитами тёплой на ощупь пластмассы, и лениво открывал и захлопывал тугие герметические двери.
Он думал об астролётчиках, проводивших десятки лет внутри подобного корабля без всякой надежды покинуть его и выйти наружу раньше убийственно долгого срока. Он живёт здесь шестой месяц, каждый день покидая тесные помещения и трудясь в угнетающем просторе межпланетной пустоты. И уже тоскливо без милой Земли — её степей, моря, кипящих жизнью центров жилых поясов. А Эрг Ноор, Низа и ещё двадцать человек экипажа «Лебедя» должны будут провести в звездолёте девяносто два зависимых года, или сто сорок земных лет, считая с возвращением корабля к родной планете. Никто из них не сможет прожить столько! Их тела будут сожжены и похоронены там, в безмерной дали, на планетах зелёной циркониевой звезды…
Или их жизнь прекратится во время полёта, и тогда, заключённые в погребальную ракету, они улетят в космос… Так уплывали в море погребальные ладьи его далёких предков, унося на себе мёртвых бойцов. Но таких героев, которые шли бы на пожизненное заключение в корабле и улетали бы без надежды на личное возвращение, ещё не было в истории человечества. Нет, он не прав, Веда укорила бы его! Разве он забыл про безымянных борцов за справедливость и свободу человека в древние времена, шедших на гораздо более страшное — пожизненное заключение в сырых подвалах, на ужасающие пытки. Да, те герои были сильнее и достойнее, чем даже его современники, готовящиеся совершить величайший полёт в космос, на исследование далёких миров!
