– Кожзам после операции, – напомнила я, – у него организм ослаблен, и один заболевший еще не беда.
Нина Максимовна подбоченилась.
– Физика зовут Кокозас. Ладно, пусть он после операции не оправился. А Лена? И Мария Геннадьевна сегодня зеленая на занятия заявилась, Ангелина синяя, у нее нос распух, глаза красные. Ненавижу людей, которые, заболев, прутся на работу. Герои! Можно подумать, из-за их отсутствия мир рухнет. Если у тебя температура, сиди дома, не распространяй заразу. Зачем Жорина приперлась? У нее видок, как у привидения! Носом шмыгает! Мария Геннадьевна ей под стать. Только о себе думают! Им надо, вот и приехали, а то, что я могу заболеть и своего сыночка заразить, никому не интересно. Мальчик на новую престижную работу оформляется…
Поток обвинений Федотовой прервал звонок, меня разыскивал Платонов, он начал с вопроса:
– Ты в школе?
Я взглянула на умолкнувшую Нину.
– Да.
– Тогда слушай спокойно, не реагируй, – предупредил Андрей. – У Константина Обозова есть счет в российском банке. Не знаю, где он держит основные средства, в Швейцарии, США, на Кипре или в какой-нибудь еще стране. В Москве, как Обозов объяснил моим людям, у него хранятся лишь мелкие средства на хозяйственные расходы, более двух миллионов долларов он в столице не держит.
– Ага, – пробормотала я, – ну просто медные копейки.
– Запредельная сумма для простого человека, – вздохнул Андрей. – Но Обозов ворочает миллиардами, причем не рублей, а долларов. У него другие точки отсчета. Константин пользуется онлайн-банком. Ты давно в магазин компьютеров заходила?
– Примерно полгода назад, – удивилась я вопросу, – покупала айпад, старый разбила.
– Тогда должна знать, что сейчас во всех салонах есть зона, где выставлены образцы товаров, – продолжал Андрей, – народ тестирует ноутбуки, они подключены к Интернету. Кое-кто зависает там надолго, играет бесплатно, копается в поисковых системах. Хоть целый день сиди, тебя не прогонят, впрочем, и ночь тоже, большинство таких магазинов круглосуточные.
– И что? – не поняла я.
– Вчера в девять вечера в точке на Тверской один посетитель вошел в онлайн-банк «КБДМ»
[5]
и сделал перевод денег. Уточнить личность человека невозможно, ноутбук в общем доступе, в двадцать один час в салоне полно народа. Миллион девятьсот девяносто девять тысяч долларов Обозова ушли на другой счет, откуда их моментально перекинули дальше. Что его обворовали, Константин обнаружил в восемь утра, когда его жена зашла в онлайн-банк, чтобы бросить на карточку домработницы деньги на покупку продуктов. За ночь след валюты затерялся, сейчас деньги ищут ребята, понимающие в таких делах. Пока единственное, что удалось узнать: перевод осуществили из магазина компьютеров и человек, который это сделал, знал пароль и личный номер клиента.
– Вот почему придумали историю с усыновлением Эдика, – сказала я, – мальчик владеет информацией, которая открывает доступ к деньгам. Но почему родители доверили ее ребенку?
Платонов кашлянул.
– Константин Эдуардович умный осторожный человек, он регулярно меняет пароли, придумывает более сложные, не использует в качестве кодового слова кличку любимой кошки, имя сына или марку обожаемых конфет и никогда не фиксирует шифр ни на бумаге, ни в электронной памяти. А вот жена Обозова, получив от мужа новый код доступа, всегда записывает его в домашнем телефоне, который находится в ее спальне.
– Вот балда! – воскликнула я.
– Супруга Константина заверила наших компьютерщиков, что тщательно замаскировала информацию, открывающую доступ к деньгам, – продолжал Андрей, – она, упаси Бог, не вносит его в книжку, как «шифр от онлайн» или «вход в банк». Нет, он указан как телефон подруги Евро КБДМ, набор начинается словом «VOS». VOS! Здорово?
– Знакомая по имени Евро КБДМ? – повторила я. – С мобильным номером, в котором присутствуют буквы? Офигеть просто! А приятеля Долларо Сбербанкус у нее нет?
– Дамочка лепетала, что трубка никогда не покидает ее комнату, у Обозовых в доме в каждом помещении есть свой аппарат, они друг друга по внутренней линии ищут, если жене Костя нужен, она звонит в гостиную, в кабинет, в ванную… – продолжал Платонов. – Эдик легко мог в отсутствие матери в ее домашнем телефоне порыться и понять, что Евро КБДМ вовсе не человек. Современные дети очень хорошо разбираются в компьютерах.
Мне стало страшно.
– Вся история задумана, чтобы перевести деньги со счета Константина. Вот почему похититель не требовал выкупа. Преступник обманул наивного ребенка, прикинулся его родным папочкой, ловко сыграл на психологических проблемах третьеклассника, увел его из школы и получил, что хотел. А теперь Эдик негодяю больше не нужен, и он его…
У меня перехватило горло.
– Убьет, – безжалостно договорил Платонов. – К сожалению, не все люди, у которых украли родственника, обращаются в полицию. Кое-кто думает, что отдаст выкуп и ему вернут дорогого человека. Но это самая фатальная ошибка. Как только требуемая сумма оказывается в лапах подлеца, заложник становится обузой, ему подписан смертный приговор.
– Ищите деньги, – зашептала я, – это ниточка, которая приведет к преступнику.
– Делаем все возможное, – вздохнул Андрей. – Я уверен, что в школе у негодяя есть сообщник. В гимназии ничего необычного не происходит? Может, кто-то заболел, не пришел на работу?
– Ангелина Максимовна и Мария Геннадьевна вроде подцепили грипп, но они сейчас в школе, – ответила я.
– Меня интересует тот, кого нет, – повысил голос Платонов, – кто неожиданно не явился на уроки.
– Кокозас! – подпрыгнула я. – Преподаватель физики. Нина Максимовна сказала, он рано утром сообщил, что свалился с высокой температурой.
– Секундочку, – скомандовал Платонов. – Где же эти документы? Ага. Кокозас Иванович Сергеев, пятьдесят второго года рождения, уроженец города Ленинграда, нынче Санкт-Петербурга, учился там в школе, затем в Военно-морской академии, но не окончил ее, перевелся в пединститут. В семьдесят девятом женился на москвичке, переехал в столицу, развелся, в девяностом стал делить совместно нажитую квартиру в Бибиреве, согласился на комнату в коммуналке, которую ему предложила жена. Жил в Пименовском переулке, дом шесть, это самый центр. До развала семьи служил учителем химии. Где работал начиная с девяностого, неизвестно, сведений нет.
– Голодное, безрадостное время, – вздохнула я, – небось он торговал на рынке или давал частные уроки.
– Ничего дурного в биографии Сергеева нет, – продолжал Платонов, – просто есть большой период, когда он непонятно чем занимался. В зону видимости милиции он не попадал, не привлекался, не судим, срок не мотал. Но это еще не показатель порядочности, может, он просто очень хитер.
– Почему Кокозас академию в Ленинграде не окончил? – заинтересовалась я. – Это престижный вуз, а Сергеев перевелся в педагогический. Вдруг во время учебы он совершил нечто криминальное, а руководство не захотело, чтобы о заведении пошла дурная слава, не вызвало милицию, само решило проблему, студента отчислили и дали ему такую характеристику, что молодого человека взяли потом только в педагогический, где рады любому парню, даже с сомнительной репутацией.
