– Все обман, сплошной обман. Я не презираю тебя. Нет. По крайней мере, спасибо за честность. Теперь я знаю все, что хотел. Актриса ты замечательная, в этом я лично мог убедиться, да и на сцене ты выглядишь… Знаешь, а ведь я поверил тебе… тому чувству, которое, я думал, возникло между нами, – проговорил Венсан, опуская голову.
– Избавься от этого романтика, – проскрипел наушник.
«Экий Семен Иванович бесчувственный человек, – подумала Фрида. – Сказать что-то грубое сейчас Венсану – все равно, что ударить лежачего».
– Я прошу прощения. – Она отвела глаза.
– Извинение принято, – безучастно ответил Венсан. – У меня к тебе последний вопрос: о чем ты говорила с Галиной, когда ты с ней встречалась? В ее телефон была занесена информация о встрече с Фридой, уверен, что с тобой. Тем более, когда я узнал о вашем плане в отношении меня.
– Дай подумать… Да, я встречалась с Галиной в кафе, именно в тот день она назначила мне встречу. Нашу беседу милой нельзя назвать. Я пришла с твердым намерением отказаться участвовать дальше в этом деле…
– Что же тебя подвигло на такое решение? – спросил Венсан.
– Можешь верить, можешь не верить, но у меня проснулась совесть. Кроме того, ты мне был чем-то симпатичен, и я не хотела дальше трепать тебе нервы, разыгрывая беременную истеричку. Не хотела становиться злой феей, понимаешь?
– Я иногда раньше замечал, что ты чего-то хочешь, но не мог понять, что именно.
– Ты, Венсан, был настолько положительным, аж до противности. Не пьешь, не куришь… Тьфу! А я не могла тебя спугнуть ничем, моей задачей было окончательно вскружить тебе голову, чтобы ты поверил, что встретил женщину своей мечты, поэтому я испытывала дискомфорт. Венсан, я, честное слово, отказалась! Это легко проверить, надо всего лишь спросить у Галины. Знаешь, она тоже хотела отказаться от своей безумной затеи, мне кажется, что она приревновала меня к тебе, слишком уж быстро ты прыгнул ко мне в постель! Я отдала ей доказательства твоей измены, то есть фотографии, и все! – засмеялась Фрида.
– Фотографии? – напрягся Венсан. – В ее сумочке не было никаких фотографий. Ты врешь мне?
Наушник включился.
– Отбой! Это не он. По рации передали: совершено очередное нападение в другом месте, мы уезжаем туда. Оборудование оставь у себя, я с тобой еще свяжусь.
– Куда? А как же… – воскликнула она.
– Что? – не понял Венсан.
– Значит, ты не маньяк… – вдохнула полной грудью Фрида и кинулась к нему на шею. – Я так рада! У меня прямо гора с плеч!
– Почему ты все время называешь меня маньяком? Скажи честно: я дал повод? Между нами что-то было? – спросил хирург, пораженный импульсивностью ее поступков и изменением ее настроения.
– Еще чего! Ну и самомнение! Ты за кого меня принимаешь?! Ты заснул, как младенец, и я перетащила тебя в кровать, раздела и сфотографировала.
– Голого? – возмутился Венсан.
– По пояс.
– Зачем?!
– Как доказательство для Гали.
– Вы какие-то ненормальные женщины, – почесал он затылок.
– А ты ради любви не способен на опрометчивый поступок?
– Я? Нет.
– Значит, одно из двух: ты или скучный человек, или просто никого не любил по-настоящему, – констатировала Фрида.
– А ты? – спросил он.
– Я любила, – поставленным голосом, по-театральному ответила Фрида.
– Верится с трудом…
– Я надеюсь, мы расстанемся друзьями? – с надеждой спросила Фрида. – Галю не ругай, это все от любви. Я не соврала тебе ни одного слова.
– Гали нет, – глухо ответил Венсан.
– Что, уже поссорились? Ну, как же это так? Считай, что это я во всем виновата, я не хочу быть причастной к чьему-либо расставанию. Я, наоборот, согласилась на эту авантюру, так как Галина уверяла меня, что в конечном итоге вы воссоединитесь и поженитесь.
– Гали нет, ее убили. Я теперь женюсь на ней только в следующей жизни.
Внезапно налетел резкий порыв ветра, в это полное безветрие и затишье. Фрида от неожиданности вздрогнула.
– Что ты говоришь такое? Как убили? Я же с ней сидела совсем недавно в кафе…
– В этот же день ее убили. Я поэтому тебя искал. Хотел поговорить, все-таки она встречалась с тобой в последний день своей жизни…
– Боже мой! Какая трагедия! Что же ты мне сразу не сказал, в связи с чем ищешь меня? Я бы не бегала от тебя.
– Очень приятно слышать это. Как бы я это сделал, если все время видел твою стремительно удаляющуюся спину? Кричать тебе вслед, что Галя умерла, или развесить плакаты о ее похоронах?
– Какой кошмар… Как это произошло? Сейчас в этом округе объявился маньяк… Хотя он предпочитает женщин моей внешности, я на Галину совсем не похожа…
– У тебя навязчивая идея о каком-то маньяке, правда, если прогуливаться в еще более мрачном месте, например ночью на кладбище, еще и не такое в голову придет. Ее убили эксклюзивной вазой ручной работы в художественной галерее, – пояснил Венсан и предложил Фриде двигаться к выходу из парка, так как порывы ветра становились все резче и сильнее.
Погода менялась на глазах. Темное ночное небо не дало возможности рассмотреть, что оно все обложено тучами.
– Какая нелепая смерть! Кого-нибудь подозревают? – ради приличия поинтересовалась она.
– Конечно, меня, кого же еще? Она на приеме объявила о нашей свадьбе, а у меня неприлично вытянулось лицо от неожиданности – так это все было внезапно.
– Конечно! Девушку танцевать – вы все орлы, а как жениться – так вытягивается лицо! – согласилась Фрида.
– Потом мы с Галей прилюдно поссорились, – пропустил ее реплику мимо ушей Венсан, – я зачем-то потрогал единственный нормальный экспонат на выставке, и, конечно, это оказалась та самая ваза, которой ее убили. И не смотри на меня так! Не надо меня спрашивать об одном и том же. Я не маньяк и не убивал Галину. Эх, если бы я всех своих бывших женщин убивал…
– А кто это сделал? – прервала его размышления Фрида.
– Откуда я знаю? Я бы и сам хотел посмотреть этому мерзавцу в глаза, а еще лучше придушить его.
С неба упали первые крупные капли начинающегося дождя, и темное небо озарила яркая вспышка молнии.
– Ты что делала в этом парке? – спросил Венсан, скидывая со своих плеч легкую ветровку и накидывая на дрожащие плечи Фриды.
– Не важно…
– Опять тайны? Конечно, я понимаю, должна быть в женщине какая-то загадка, но не до такой же степени, – усмехнулся он.
– Считай, что я вживалась в роль, люблю, понимаешь, побродить одна ночью в тишине…
– Весьма опасное занятие.
– Намекаешь?
