— А мебель? — возбужденно спросила Лиза.
— А когда? Договор только вчера подписали.
— Можно я этим займусь?
— Да не вопрос!
— Это же наш дом?
— Дневной стационар… — насмешливо сказал я.
— Что, и ночевать здесь не будем?
— Я — запросто, а ты?
— И ночевать здесь могу, и жить… Я решила уйти от Михи.
— Да? — слегка опешил я.
— Ты разведешься со своей, я разведусь со своим, — как о чем-то давно решенном сказала она.
— Ну-у…
— Чего завис? — усмехнулась Лиза.
— Мы же вроде все решили… Я собрался вернуться к Симе, — растерянно проговорил я.
— Можешь не утруждать себя. И унижаться перед этой сучкой не нужно… Или тебе что-то не нравится?
— Ну, я настроился… Я бы жил с Симой, ты бы жила с Михой…
— Ты этого хочешь? — возмущенно спросила она.
— Нет!
— Тогда в чем дело?
— Ну, разводись…
— Миха так просто от меня не отступится. Но ты не переживай, я сама с ним разберусь, — решительно сказала Лиза. — Ты в это дело не лезь…
Я в раздумье покачал головой. Миха уже не тот потерянный человек, каким был сразу после зоны. Он уже освоился в этой жизни, расправил крылья и клюв наточил… Не справится с ним Лиза, значит, я должен ей помочь…
А лучше всего пусть все остается как есть. Я вернусь в семью, Лиза останется с Михой, и мы будем встречаться с ней в этом «дневном стационаре» из пяти комнат. Надо будет уговорить Лизу не разводиться.
Но Миха не захочет быть рогоносцем. Он взорвется, если узнает об измене жены, и мы с Лизой можем оказаться в зоне поражения…
— Тут надо серьезно все обдумать. Семь раз отмерить и один раз отрезать, — сказал я.
— У семи нянек дитя без глаза. Тут сколько ни отмеряй, все равно рубить придется, — вздохнула Лиза.
О конфликте с Михой я думал как о чем-то отдаленном. Но вдруг оказалось, что взрыв уже случился и ударная волна неслась на меня.
Мы собирались выходить из квартиры, когда он ворвался в комнату. Я заметил только движение и решил, что это телохранитель, поэтому пропустил удар, который обрушил на меня Миха. Кулак с разгону въехал мне в подбородок. Я и понять ничего не успел, как оказался на полу…
Это был чистой воды нокаут, но я все-таки поднялся на ноги. Ничего не соображал, но поднялся. И даже собрался ответить ударом на удар. Но бить Миху не стал, хотя такая возможность была. Мои телохранители схватили его за руки, свалили на пол, скрутили.
— Ты покойник, Нефедов! Кранты тебе! — орал он. — Я тебе никогда этого не прощу, мразь!
Я растерянно посмотрел на Лизу. Откуда он вообще здесь взялся? Она в ответ лишь пожала плечами.
А с охраны я спрошу позже. Хреново сработали ребята, скорее всего, с ними придется расстаться.
— Уберите его!
Я хотел, чтобы Миху спустили с лестницы. А когда его увели, подумал о более нестандартном решении проблемы. Покоя с Михой не будет, значит, от него нужно избавляться.
Только вот не смог я отдать такой приказ. Не в моих это правилах, да и мои телохранители не заточены на убийство.
Но если они вдруг неправильно истолкуют мое распоряжение, я на них не очень обижусь. И даже увольнять не стану. Убрать — это убить, так ребята и должны были понять мои слова. Если они сделают это и попадутся, я не виноват…
Но телохранители поняли все правильно — они всего лишь спустили Миху с лестницы. Разумеется, отставку они получили не из-за этого…
Телефонный звонок прозвучал как сигнал тревоги. Я еще не понял, кто мне звонит, но уже ощутил нарастающее беспокойство.
— Вадим Борисович, не хотел бы тебе этого говорить… — Курдов нарочно затянул паузу.
— Что случилось?
— Сима твоя на свидание собралась. Уже из дома выезжает. Позвонили ей.
— Кто позвонил?
— Она назвала его Мишей.
— Мишей?! — воскликнул я.
— Буду разбираться, что там за Миша…
— Сам будешь разбираться?
— Ну, ты же просил не впутывать никого в это дело…
— И где будет встреча?
— Да все там же, на улице Полевого…
— Я уже в пути!
Прежних своих телохранителей я увольнять не стал, но перевел на другую работу. Себе взял более толковых, как хотелось надеяться, ребят, но им вовсе не нужно знать о моих проблемах с женой, поэтому я оставил их в офисе. Сам сел в машину и отправился в Горанск.
Дорога была относительно свободная, скоростной режим я не соблюдал, поэтому через час был уже на месте.
«Порше» моей жены стоял во дворе дома напротив первого по счету подъезда. С одной стороны от машины припаркован был относительно новый «Фольксваген», с другой — ютилась битая временем и дорогами «Лада» «шестой» модели. Больше машин не было.
Я звонил Курдову по дороге в Горанск, но связаться с ним смог только один раз. Он сказал, что Сима выехала из дома, он сел к ней на хвост, на этом все и закончилось. Телефон его больше не отвечал. Это насторожило меня, но не остановило. Олег еще раньше установил номер квартиры, в которой Сима встречалась со своим хахалем, туда я и рванул.
Меня душила злость и на жену, и на себя самого. Не должен я был спать с Лизой после того, как Миха вернулся из зоны. Но я спал с ней, и этот ублюдок жестоко мне отомстил. Он вышел на Симу, рассказал ей о моих изменах и на этих лыжах въехал к ней постель… Это с Михой мне изменяла жена. Они вместе отомстили мне за мои похождения. И как я раньше об этом не догадался!
Я помнил недавний удар, который Миха обрушил на мою голову. Сначала рассчитаюсь с ним за это, а потом спрошу за жену. Убью этого урода!
Я собирался выбить дверь ногой, но передумал, заметив узкий зазор между полотном и косяком. Видимо, Сима так торопилась, что не успела плотно закрыть дверь.
Я мог бы подумать, что это Олег взломал дверь, застав любовников с поличным, но из квартиры до меня донесся женский стон. Новый, более сильный приступ бешенства накрыл меня с головой, я вообще перестал отдавать себе отчет в происходящем и, распахнув дверь, ворвался в квартиру.
В спальне я стал свидетелем разнузданной групповухи. Несколько мужиков обступили со всех сторон одну бабу, которая, судя по ее стонам, не чувствовала себя несчастной. Но все это происходило на экране телевизора. Живых людей в комнате не было вообще.
Кто-то живой находился за спиной, но это я понял, когда что-то тяжелое опустилось мне на голову…
Голова казалась тяжелыми чугунными тисками, в которые зажато было пульсирующее от боли сознание. Тело чужое, непослушное, в ногах свинцовая тяжесть, а в руках — ледяной холод.
