В традиционном обществе, коим до сих пор, несомненно, оставался Пакистан, не было рэкета. Заниматься там такими делами – все равно что грабить собственную семью. Но формула «плати закят» оказалась очень удобной. Она помогала обойти моральные табу и запреты, придать преступлению вид благородного дела. Мол, не для себя собираем, а на джихад.
Это явление быстро и значительно повысило градус напряжения в обществе. В тринадцатом году дело дошло до того, что суперинтендант полиции Карачи выступил по телевидению и сказал, что религиозные рэкетиры при поимке их стражами порядка будут расстреливаться на месте. Проблему это заявление, как вы догадались, не решило. Гораздо проще выпустить джинна из бутылки, чем потом загнать его обратно.
Полковник прошелся мимо рядов, удивляясь многообразию систем оружия и человеческой изобретательности. Тут встречались гибриды, например, «АК-47» и «М16», да такие, что будь они изготовлены более качественно, то наверняка пользовались бы спросом.
Наконец он свернул к лавке, одной из самых крупных, понравившейся ему неплохим выбором товара и отсутствием необычных моделей. По-видимому, хозяин этого заведения сам наладил мелкосерийное производство, и его товар был лучше, чем откровенная кустарщина. Еще его привлекло пуштунское имя, написанное над входом. У пуштунов большие связи на племенной территории и вокруг дороги номер один, ведущей в Афганистан.
Часовой осмотр выставленного на прилавок товара привел к тому, что полковник стал обладателем пяти автоматов «АКМ» и такого же количества пистолетов «ТТ» с длинными пятнадцатизарядными магазинами. Еще он прикупил снайперку, сделанную на основе винтовки Мосина.
В Зоне племен вообще часто встречалось оружие под такой патрон. В свое время очень большое количество винтовок ушло с советских складов на вооружение отрядов самообороны в Афганистане. Оттуда эти стволы откочевали сюда и были по достоинству оценены тутошними оружейниками.
Тем временем в порту Карачи четверо наемников разгрузили свой товар с контейнеровоза. Проблемы с этим не возникло, местная таможня была продажной до безобразия. Парни наняли грузовик относительно новый. Водитель еще не успел его разукрасить, как передвижной индуистский храм.
Еще десять лет назад на этом маршруте запросто можно было встретить европейские «Берлье» шестидесятых годов или дохлые индийские грузовики с деревянной кабиной. Теперь же местные перевозчики массово пересели на китайцев, «Мерседесы» монгольской сборки и индийские «МАН». Ларчик открывался просто – перевозки по линии НАТО. Десять лет войны буквально озолотили водителей. Каждая перевозка обязательно страховалась.
Поэтому, когда грузовик начинал ломаться, местная шоферня договаривалась с Талибаном о разграблении каравана. В условленном месте происходило нападение. Бандиты давали несколько выстрелов в воздух. Охрана, нанятая из местных храбрецов, символически отвечала им и разбегалась.
После чего высокие договаривающиеся стороны быстренько растаскивали груз, сливали с машин почти все топливо и поджигали их. Водители предъявляли претензии глупым неверным и получали от страховщиков деньги на покупку нового грузовика. Разворованное добро они сдавали на базар, вырученные деньги делили, слитое топливо тоже продавали. Отсюда жуткие фото горящих колонн, информация о сгоревших пятидесяти, ста, двухстах грузовиках за один раз. Это при одном-двух раненых, а то и вовсе без потерь.
Но эти парни не выглядели такими простаками, с которыми можно проделать нечто подобное. В Карачи же двое из них поехали на Итваар-базар – самый крупный автомобильный рынок в регионе, расположенный в двадцати шести километрах от города, и вернулись оттуда отнюдь не безлошадными.
Они купили два внедорожника. Один получше – немного подержанный «Ниссан» иранской сборки с просторным кузовом и примитивным, но надежным и тяговитым дизелем. Другой был похуже – подержанный китайский внедорожник BAW.
Еще ребята приобрели четыре новых одиннадцатисильных мотоцикла «Хонда-125» китайской сборки и погрузили их на внедорожники, по два на каждый багажник. Эти мотоциклы были самыми распространенными в Пакистане, и никто не обращал на них никакого внимания. За умеренную взятку парни быстро зарегистрировали машины.
Затем они нашли грузовик, который охраняли двое их товарищей. Небольшая автоколонна покатила на север страны.
От Карачи до Пешавара существовало два основных пути. Первый – по двадцать пятой дороге до высокогорной Кветты, которую еще называют столицей джихада. Потом по пятидесятой, проходящей по высокогорьям, частично – по федеральным племенным территориям.
Второй – по пятьдесят пятой дороге, идущей на север недалеко от границы с Индией. Часть трассы проходит параллельно Инду, крупнейшей реке Пакистана. Местность тут скверная, сильно заболоченная во время половодья.
Этот путь относительно безопасен, поэтому парни и выбрали именно его. Пятьдесят пятая дорога была федеральной, осталась еще от англичан и выглядела вполне прилично. Она представляла собой полосу относительно ровного асфальта, разделенную газоном, никаких отбойников и минимум знаков. Ширина примерно такая, что получалось по три ряда движения в каждом направлении.
Вопреки ожиданиям путешественников трасса была относительно свободной. Это в городах сплошные пробки. Дорожной инфраструктуры почти не имелось. Столовые и заправки тут оказались очень большой редкостью.
В Карачи парни заправились с хорошим запасом. Они не только залили баки, но и приторочили на каждую машину двухсотлитровую бочку бензина. Это был известный риск, далеко не все водители так поступали. Но еще опаснее было бы угробить машину некачественным бензином где-то в глуши.
Дорога шла мимо городов и селений, многие из которых были разрушены большим наводнением две тысячи десятого года и до сих пор до конца не восстановлены. Они видели группы людей, сидящих на разделительной полосе. Это были мужчины, иногда по двадцать – тридцать человек. Кого они ждут? Зачем?
Парни видели нищету и разруху. Когда случилось наводнение, на помощь удалось собрать всего двести тысяч долларов. Если жители западных стран узнавали, для кого идет сбор, то они отказывались сдавать деньги.
Конечно, подсуетились арабские шейхи. Они выделили на порядок, если не на два, больше. Деньги шли нелегально, распределялись местными исламскими комитетами и ваххабитскими мечетями без лишней бюрократии. Имамы прекрасно знали имена пострадавших, сколько надо денег для того, чтобы все восстановить, кому нужна помощь в первую очередь.
Люди видели это и сравнивали с государственной системой оказания помощи. Деньги, выделенные пострадавшим официальными властями, конечно же, разворовывались, документы подделывались. Совсем не случайно резкое обострение ситуации в Афганистане и в Пакистане приходится на 2009–2011 годы.
Люди устали от старой власти, установленной еще англичанами. Они хотели перемен. Без проблем находились субъекты, которые давали им в руки оружие и говорили: «Иди и убивай». Они шли и убивали.
